Обычные люди носят ценности в сумках, в карманах штанов или под поясом, и для того, чтобы их обворовать, требуется ловкость рук и немного мошенничества. А у восходящих Башни ценности прячутся в инвентарь, и чтобы незаметно пошуровать там и вытащить-воплотить украденное, нужны особые способности и умения. Осьминожья морда ими явно обладал, потому и дотянулся до солнечного сплетения: ведь это нервный и энергетический узел в теле любого гуманоида, и все нематериальные тела завязаны на него.

Сделав прямое касание щупальцем, торговец-вор получил возможность проникнуть магической версией щупалец внутрь. Но не успел этого сделать, потому что как только он применил магию, чистота во мне встрепенулась. Я схватил все щупальца разом и воспользовался любезно предоставленным преимуществом прямого касания — то есть моментально обнулил магию воды и воздуха, получив по 6 энзов в каждую руку.

— Отпусти! — взбулькнул вор, ещё более гнусаво, чем раньше.

— А хочу ли я отпускать? Наверное, нет, хочу сдать тебя монахам в белых робах.

Ведь справка сказала, что местным культом Обу-Хурая управляют такие служители и именно они занимаются контролем легитимности торговых потоков. Вряд ли они будут милосердны к вору, который срывает заложенный владыкой порядок вещей?

— За что сдавать? Я всего лишь по-дружески вас обнял, ничего не было!

— Ай-яй-яй, — грустно сказал Хопеш. — Если бы только я не вёл проникающие сканирующие записи всего происходящего. Во всех спектрах.

И развернул рядом с нами в воздухе обалденно качественную голограмму, на которой крутился один зацикленный момент: как вор дотягивается щупальцами до наших солнечных сплетений, а потом голограмма переходила в магический спектр и показывала, как он незаметно кастует свою проникающую магию, и магические щупальца тянутся от реальных к нам внутрь. Бр-р-р.

Но всё было заснято на видео, ай да Хопеш, ай да сукин сын! Вор обмяк, осознав, что его держат не только за щупальца, но и за яйца.

— Возможно, мои отменные раковины-замшелки, печёные на лавовых камнях, помогут загладить это пренеприятное происшествие? — заискивающе спросил он. — В каждой второй раковине вы найдёте жемчужину!

— Возможно, — улыбнулся Хопеш.

— Вот, пожалуйста, примите их в дар! Это лучшее и самое ценное, что у меня есть…

Торговец покопался в глубинах своего сундука и протянул нам две больших и тяжёлых створчатых раковины, реально замшелых, покрытых толстым слоем мягких зелёных наростов. В отличие от жареных сороконожек из его основного меню, эти раковины выглядели действительно хорошо, каждая завёрнута в лист промасленной бумаги, пропечатанной зелёным значком, и завязана простой, но элегантной плетёной тесёмкой. Видимо, это и вправду было самое дорогое в ассортименте осьминога.

— Сколько такие стоят? — спросил я, сильнее сжав щупальца, так, чтобы ему стало больно.

— По десять воронов каждая! Их добывают в глубоководных гротах, и ныряльщики продают их минимум по шесть-семь…

— Ладно.

— А выгодная стратегия, — хмыкнул Хопеш, когда мы отошли от незадачливого вора. — Притворяться простаками, ловить тех, кто пытается нас развести, и получать взятки за то, что не сдадим их белым монахам.

— Изи плюшки, — улыбнулся я.

— Может, провернём эту схему ещё пару раз?

— Может. А ты крутой, Хопеш. С этой сканирующей записью.

— Мне положено, я же ищейка.

Твою мать. Внутри всё сжалось, но я постарался остаться максимально спокойным.

— Ищейка?

— Так неформально называется мой класс: планарный охотник.

— И за кем вы охотитесь?

— Лично я — за знанием.

— А как насчёт всяких беглых преступников и прочих, за кого назначена награда?

— Нет, это не мой путь, — странник пожал плечами. — Другие ищейки занимаются охотой за головами, а я опять пошёл не по положенному пути, а по своему собственному.

— Опять?

— В детстве мне дали имя меча, но я так и не стал воином.

А, вот как. Слово «хопеш» действительно означало особый загнутый египетский клинок. И с самого знакомства с гиеном я думал, просто ли это фонетическое совпадение, или Башня сохранила значение имени и перевела его на понятный мне язык? Выходит, второе.

— Тебе был уготован путь воина?

— Да. Отец растил из меня бойца Песчаного Легиона. Наш народ проиграл великую войну и два поколения готовился к новой. Но мне оказалось не по нраву рвать, кромсать и калечить, да и зализывать раны тоже как-то не очень. Так что, когда мне исполнилось десять, я убежал и прибился к бродячему цирку между мирами.

— Ух ты.

— Да, это был удивительный цирк, — гиен улыбнулся, его карие глаза заблестели от воспоминаний. — Сначала я просто работал за еду, потом обучился магии иллюзий и стал помогать выступать, постиг науку прыгать в пространстве и прятаться, стал одной из звёзд представления. Ну а под конец старые ловкачи приобщили меня искусству прохода по границе измерений. Причём в нашей цирковой жизни я неоднократно ранился сам. Но зализывать эти раны оказалось куда желаннее.

— Свобода делает лучше даже плохое?