Просьба, предварительно связаться с нашим менеджером по телефону: 8–946–057-**-**.

Еще раз Вас искренне поздравляем с выигрышем! Играйте в лотерею «Счастливый пятак»!

Офигеть!.. От открывающихся с такими деньжищами грандиозных перспектив у меня аж голова закружилась.

Сопоставить гигантскую сумму свалившегося вдруг, как слег на голову, выигрыша с обещанными тремя миллионами евро за исполнение системного задания, разумеется, мне не составило труда. К тому же, за минусом тринадцатипроцентного налога на выигрыш, и в перерасчете оставшейся все одно гигантской суммы выигрыша в евро по текущему курсу, аккурат то на то и выходило. Ну и самое убойное доказательство: я ж, как выяснилось только что, прекрасно помнил тот дурацкий лотерейный билет «Счастливый пятак» за сто рублей, что мне едва не силком всучили на почте пару дней назад, при получении там посылки от матери. Однако, никакого выигрыша по нему в предыдущей версии моей общажной одиссеи и рядом не валялось. А тут вдруг, стоило вернуться обратно в свое тело годичной давности, и сразу вуаля: получите уважаемый Сергей Олегович джекпот и распишитесь в получении. Ведь стопудово ж такие счастливые повороты в судьбе на ровном месте не случаются.

А раз гигантский лотерейный выигрыш — это фактически системный подгон, то кидалово там вряд ли возможно.

Я, разумеется, тут же набил в смартфоне указанный телефонный номер и попытался на него дозвониться. Но после третьего протяжного гудка подключившийся автоответчик вежливо послал меня в пеший эротический тур, объявив, что главный офис компании «Счастливый пятак» откроется ровно в девять ноль-ноль, и до того времени звонить туда совершенно бесполезное занятие.

«Ну почему, блин, еще только полшестого! — мысленно возрыдал я. — Целых три с половиной часа до девяти еще терпеть. Это просто изощренная пытка какая-то. Вот нафига, блин, злодеи вы гребаные, так рано утром уведомление мне прислали. Сами, блин, небось еще дрыхните в кроватях без задних ног. А несчастного счастливчика взбудоражили, гады, ни свет ни заря. Не могли, как будто, тоже самое отослать мне хотя бы тремя часами позже? Эх, блин!.. С другой стороны, системная награда всегда следует тут же за исполнением задания. И это нелепое уведомление в неурочный, чересчур ранний час — еще одно косвенное доказательство того, что случившийся выигрыш — это системная награда за закрытое честно задание.»

— Кочан, блин, да ты задрал, в натуре, койкой скрипеть! — вдруг развернулся обратно лицом ко мне злой, как черт, Толян. — Че зенки лупишь, вражина! Сам нихрена не спишь, и другим не даешь!

— Э-э, ты чего, — я примирительно поднял руки. — Сижу ж тихо, никого не трогаю.

— Че ж тогда кровать твоя ТАК скрипит?

— Ну, наверное, потому что старая и скрипучая.

— Кочан, че по шее давно не получал? Ну-ка борзометр на ноль. Упал на шконку мордой к стенке. И что б до побудки общей я ни звука больше с твоей стороны не слышал.

— Да пошел ты, командир хренов! — отвыкнув за год быть слабым, я осознал какую глупость только что сморозил, когда одеяло соседа вдруг комом взвилось под потолок, а сам Толян, с перекошенным от ярости лицом, уже летел на меня с кулаками.

Но мое теперешнее сознание опытного бойца, прошедшего через горнило сотен, а то и тысяч, куда более смертельно опасных схваток, ничуть не растерялось из-за внезапной атаки импульсивного соседа. Конечно в теперешнем, толком не развитом теле, физически я ему уступал на порядок, но мою природную гибкость никто, ведь, не отменял, и увернуться от пары чересчур размашистых тумаков громилы получилось довольно сносно даже из неудобного сидячего положения. А далее мои острые локотки (гораздо более эффективные, чем кулаки, на образовавшейся между нами сверхкороткой дистанции) не сильно, но точно, врубили ответочку по областям богатым точками уязвимости на лице Толяна. И хоть самих точек, увы, теперь я не видел, но отлично помнил примерное их расположение. Потому жесткие встречные удары локтями в левый глаз и за ухо мигом сбили спесь с драчуна и вынудили словившего болевой шок Толяна, обхватив лицо ладонями, отшатнуться обратно и позорно хлопнуться задницей на пол.

Следующие полторы недели пролетели у меня в бесконечной суете и хлопотах. По большей части приятных, разумеется.

Как я и предвидел, с получением выигрыша проблем не возникло. Процесс перевода мне денег прошел быстро и четко, без кидалова. Как было указано в уведомлении, сперва созвонился с менеджером. Затем к назначенному часу подъехал в офис с паспортом. Подписал там ворох необходимых бумаг. И через три дня, как и было обещано, на мой специально под это дело открытый банковский счет плюхнулось примерно двести три с половиной миллиона, уже за вычетом тринадцатипроцентного налога на лотерейный выигрыш. И огромные деньжищи эти теперь мне можно было тратить куда угодно, по собственному усмотрению.

Разумеется перво-наперво купил большие просторные квартиры в новостройках отдельно для себя, и отдельно неподалеку для мамы с сестренкой, которых решил перевезти из села в город. Специально нанял дизайнера, чтобы обе жилплощади меблировали быстро, красиво и модно, и не пришлось бы затягивать, соответственно, из-за подобной ерунды с приездом мамы с сестренкой. Потому как находиться рядом с единственной родней мне было как-то спокойней, да и сестренке полезней будет в городе учиться. Перевести же Натку из ее сельской школы в самый престижный городской лицей, с достаточным количеством бабла за душой, оказалось еще как возможно даже после начавшегося уже учебного года.

В город маму с сестренкой я перевез лично, на купленной накануне в салоне белоснежной красотке «мазде» — практически точной копии своей предыдущей невероятно шустрой четырехколесной красотки, но теперь нейтрального цвета слоновой кости, безо всяких розовых закидонов. Хотя я и уговаривал их бросить в старом доме все, как есть, и отправляться на новоселье налегке. Мол, в городе все купим новое, мы ж теперь как-никак миллионеры. Однако консерватор-мама, ожидаемо, заупрямилась, и для собранной ею горы баулов с «самым необходимым» пришлось нанимать еще отдельное грузовое такси. Но это все так, мелочи.

Еще я съехал, разумеется, из общаги. Устроив на прощанье Толику и его невесте Ларисе роскошный банкет в нашей, навевающей на меня ностальгию комнате. Крабы, икра, ананасы и шампанское, коими оказался завален тамошний облезлый стол, стали достойной финальной точкой моей общажной эпопеи. Расчувствовавшийся под конец застолья Толик рвал на себе рубаху и клялся мне в вечной дружбе, окончательно позабыв про все еще до конца не заживший левый глаз. Роскошный фонарь под которым (последствие нашего спонтанного выяснения отношений в день моего возвращения в юное тело) и по прошествии недели напоминал еще болезненной желтизной о моем четком, акцентированном ударе локтем.