– Тогда? – переспрашиваю я, чувствуя, как меня начинает трясти. – А теперь что, передумал? Нашёл себе какую-то свиноматку, которая смогла тебе их дать?

– Настя, не делай из этого трагедию. И положи уже мой телефон на место, – отмахивается он, словно это не разговор, а какая-то ерунда. – У нас всё нормально. У тебя есть всё, что ты хотела. Чего тебе ещё не хватает?

– Ты изменял мне! — голос срывается на крик, и я делаю шаг вперёд, бросая его телефон на кровать, и обвинительно указываю на своего супруга пальцем. – И у тебя, блядь, есть ребёнок! Как это может быть нормально?

Он выдыхает, явно раздражённый.

– Настя, хватит. Не выражайся. Мы взрослые люди. Я ничего от тебя не скрывал. Ты просто не спрашивала.

– “Просто” не спрашивала? – я смеюсь, но этот смех звучит как всхлип. – У тебя есть другая женщина и ребёнок, Артём. Какая адекватная женщина вообще в здравом уме будет спрашивать о таком у любимого мужчины? Мужа, Артем! Такой ситуации априори не должно было сложится.

– Забей. Это тебя не касается, – говорит он тихо, но твёрдо.

– Как это может меня не касаться?! – кричу я. – Я твоя жена!

– Да, ты моя жена, – спокойно отвечает он, – и у тебя всё есть. Я дал тебе дом, спокойную жизнь, всё, что тебе нужно. Что тебе еще надо?

Эти слова окончательно ломают меня. Я смотрю на него, пытаясь найти хоть что-то знакомое в этом лице, но не могу. Он чужой. Совершенно чужой.

– Значит, наш брак для тебя что-то вроде благотворительности? – я почти смеюсь, но этот смех звучит, как удар по стеклу. – Пригрел сиротку под боком и решил, что я должна молчать и благодарить тебя до конца жизни?

Он даже бровью не ведет. Берёт с полки рубашку, аккуратно встряхивает её, надевает.

– Ты уже просто бесишься с жиру, Насть, – подмечает он, застёгивая пуговицы, словно я надоела ему со своими истериками. – Понимала же, на что шла. Я мужик. Достаточно обеспеченный, если ты не заметила, и в самом расцвете сил. Рано или поздно мне нужен будет наследник. Вот я и позаботился об этом.

– Ты не мужик, – шепчу я. – Ты просто конченый лжец.

После моих слов он резко поворачивается. На лице эта его мерзкая усмешка, от которой меня потряхивает. Когда-то давно она казалась мне милой, а теперь хочется стереть её с его лица. Желательно чем-нибудь тяжёлым.

– Это всё? – спрашивает он, глядя на меня каким-то пустым взглядом. – Ты закончила?

Я молчу. Всё, что хочу сказать, застревает где-то между горлом и грудью. Гул в голове становится невыносимым. Я отворачиваюсь, делаю шаг к двери, но, коснувшись ручки, останавливаюсь.

– Знаешь, Артём, – говорю я тихо, не оборачиваясь. – Тебе это ещё аукнется. Уж поверь, я устрою тебе “сладкую и сытую” жизнь.

Он фыркает, короткий, почти ленивый смешок.

– Тебе даже идти некуда. Что ты можешь сделать? – его голос пропитан скукой, как будто ему уже надоело это всё.

Я разворачиваюсь, смотрю ему прямо в глаза. Вижу там уверенность.

Нет, не уверенность — презрение. Он привык считать меня слабой. Зависимой. Удобной.

– Вот и узнаешь, – говорю я тихо, с почти ласковой интонацией.

Захлопываю дверь спальни так, что стены вздрагивают, но шагов не ускоряю. Пусть слышит, что я не бегу. Пусть знает, что я не сломалась.

В коридоре останавливаюсь. Воздух тяжёлый, густой, как перед грозой. Сердце колотится в бешеном ритме, но не от страха.

Нет, это злость. Ярость, которая кипит внутри так, что мне хочется что-то сломать.

Меня трясёт. Кажется, что ещё немного, и просто взорвусь.

Но я не позволяю себе этого. Нет. Не сейчас. Не здесь.

Сжимаю пальцы до побеления костяшек и запрокидываю голову, стараясь выровнять дыхание.

Артём считает, что я ни на что не способна. Что я уйду, разревусь в подушку, а потом вернусь, извиняясь за то, что осмелилась его обвинить. Он так привык к моей покорности, что даже не замечает, как сильно задел за живое.

Той Насти, любящей и всепрощающей, какой он привык меня видеть, больше нет…

В груди вспыхивает что-то горячее. Как будто из пепла, в который он меня превратил, начала подниматься новая я. Сильнее. Злее. Решительнее.

Я поднимаю голову, смотрю на дверь спальни, за которой он остался. Артём может думать, что выиграл. Что я смирюсь. Пусть думает. Это его ошибка.

Он забыл, откуда я пришла. Забыл, на каком человеке женился. Ему будет больно. Гораздо больнее, чем мне.

Делаю очередной глубокий вдох, и на лице появляется слабая улыбка.