А я всегда держу слово.

20 Лайла

Хью сдержал свое обещание, и я наконец-то провалилась в сон глубокой ночью после того, как он буквально боготворил каждый сантиметр моего тела. И да, я кричала его имя больше раз, чем могла себе представить. Помню, подруга как-то сказала мне, что оргазмы — редкость.

Но только не с Хью Рейнольдсом.

С ним они были такими же обычными, как моргнуть или прочистить горло.

Только ты думала, что все закончилось, как он снова подавал тебе целую тарелку удовольствия.

Мое тело было на высоте, и спускаться вниз оно явно не собиралось.

И я все еще оставалась чертовой девственницей.

В этом вопросе я могла дать фору самой Деве Марии.

Я была обнажена перед этим мужчиной уже бесчисленное количество раз, испытала уйму оргазмов, но мой «билетик» все еще оставался при мне.

— Как, черт возьми, мне держать руки при себе, когда ты носишь это платье? — спросил Хью, когда я потянулась за сумочкой. Мы собирались на свадьбу.

— Нравится?

Я повернулась, чтобы он мог увидеть, что платье было с открытой спиной. Мои волосы были убраны на затылке. Хью был в идеально сидящем черном смокинге, и сказать, что он перехватил у меня дыхание, значило бы ничего не сказать. Высокий, стройный, невероятно красивый. Его густые волосы касались плеч, и он заправил их за уши, открывая те самые серо-зеленые глаза.

— Очень, — пробормотал он, ведя пальцами вниз по моей спине, а затем скользнул ниже, под пояс платья, которое слегка тянулось, и сжал мою ягодицу. — И чтоб этот сраный Себастьян держал свои глаза при себе.

— Полегче с ревностью. Это ведь временно, помнишь? — поддразнила я его, похлопав по щеке.

— Я был защитником и до этого… — Он на секунду замолчал, подбирая слова. — Так что никто ничего и не заподозрит.

Мне нравилось, что он ревнует. Потому что я чувствовала то же самое. Меня передергивало от одной мысли о том, что рядом с ним может быть другая женщина. Я понимала, что это всего лишь игра, мы просто развлекались. Как только я вернусь к своей жизни, он вернется к своей, и все это останется лишь смутным воспоминанием. Но это не означало, что мне не хотелось выцарапать глаза любой, кто посмотрит на него слишком пристально.

У лифта нас уже ждали Кейдж, Грейси, Финн и его спутница Соня. Хью уже рассказывал мне, что Финн встречался с Соней всего пару раз, и между ними не было ничего серьезного.

— Вовремя, — сказал Кейдж, а Грейси бросилась к своему дяде Хью, который тут же подхватил ее на руки. Она была в очаровательном белом платье, ведь сегодня ей предстояло быть цветочницей на свадьбе.

— Как вам спалось? — спросил Кейдж, приподняв бровь, явно намекая на ночные «условия».

— Лучше, чем за последние годы, — ответил Хью, весело чмокнув свою племянницу в шею, отчего она запрокинула голову и залилась смехом. Мне же от его слов стало жарко.

— Интересно слышать это от человека, который вообще плохо спит. А ты как? — Финн обратился ко мне, когда мы вошли в лифт.

Я прокашлялась, задаваясь вопросом, видно ли на мне все то, что происходило ночью. Если бы они знали, что я могла бы взять олимпийское золото по количеству оргазмов за одну ночь…

— Хорошо, спасибо. А ты?

— А вот мне не очень, — простонал Финн. — Эта чертова волновая машина Сони сводила меня с ума. В ней нет ничего расслабляющего. Я всю ночь был наготове, ожидая нападения акулы. Или, может, это был тот жутко резкий аромат благовоний, которые она жгла в номере, от которых у меня урчало в животе, будто наступило утро и пора завтракать.

Соня закатила глаза.

— Финни, ты знаешь, что тебе это понравилось.

Финн бросил на меня и Хью быстрый взгляд через плечо и едва заметно покачал головой, давая понять, что совсем нет.

— Да, Финни, хватит ныть. Попробуй поспать в комнате с четырехлеткой, которая поет во сне, — сказал Кейдж, подмигнув дочери.

— Папа… — Она снова рассмеялась, запрокинув голову на плечо Хью. — Я опять пела во сне?

— Это вообще-то признак счастья. Если ребенок поет во сне — значит, у него хорошая жизнь, — сказал Хью, кивая брату и целуя Грейси в щеку.

Когда двери лифта открылись, Кейдж осторожно поставил Грейси на пол и взял ее за руку.

— Ладно, помни, что я тебе говорил насчет свадьбы.

— Не быть малышкой? — спросила она отца, и мы все рассмеялись, двигаясь за ними.

— Я так не говорил. Я сказал, что ты уже большая девочка, — поправил ее Кейдж, ведя нас через холл к автобусу, который вез всю компанию в дом Уэйбернов, где должна была состояться церемония и прием. — Я сказал, что большие девочки могут пройти по проходу, не останавливаясь, чтобы поболтать со всеми в каждом ряду.