— Главное, чтобы леди действительно не сгорела, а то воспламенит скатерть ненароком и всех нас в придачу, — доверительно сказала Каэлю она, а затем вновь со змеиной улыбкой, больше похожей на оскал, обратилась ко мне: — Да и вообще, осторожнее, леди ди Файр. Фениксы имеют тенденцию гореть на работе. Вы уже едва не сделали своего жениха вдовцом до свадьбы.

Ну не стерва, а?! Она ведь мне уже откровенно хамит!

Я открыла было рот, чтобы бросить в ответ более резкую фразу, но не успела.

— Не переживайте, я лично за этим прослежу, — холодно отчеканил Каэль. — Моя будущая жена будет гореть со мной исключительно в пламени любви. Однако вы слишком назойливы, леди Мертел, и общение с вами меня более не интересует. Оставьте нас, я хочу закончить обед наедине с невестой.

Грубо! Недопустимо грубо для светского общества. Таким тоном прислугу из спальни отсылают, а не разговаривают с леди из высшего сословия. Конечно, принцам позволено и подобное, но отослать Зарину вот так, на виду у всех, значило буквально заявить об утрате расположения!

Я понимала, конечно, желание Каэля избавиться от навязанной отцом пассии, но чтобы так радикально сжечь все мосты? Тем более, они ведь все-таки какое-то время встречались и были близки…

Неожиданностью это оказалось не только для меня, но и для Зарины. На лице бывшей фаворитки отразилась растерянность.

— Ваше Вы…

— Прощайте, леди Мертел, — перебил Каэль и демонстративно вернулся к еде, окончательно отрезая Зарине возможность продолжения разговора.

Глаза драконши полыхнули огнем. Наполненный смесью уязвленного самолюбия и ненависти взгляд метнулся ко мне, словно желая испепелить на месте. На миг мне даже показалось, что обручальное кольцо потеплело, хотя это, конечно, было самовнушением.

Ответила отвергнутой фаворитке легкой улыбкой и тоже отвернулась к столу. Там меня ждал десерт, еще более вкусный после общения с Зариной. Правда, когда драконша отошла, не удержалась и тихо отметила:

— Это было не слишком вежливо.

— Возможно, — не стал спорить Каэль. — Зато она ушла.

— И тебя слышали все вокруг.

— Пфф, и что? — беспечно отмахнулся он. — Тем веселее будет, когда об этом доложат Харту и отцу.

— Ты отослал ее на виду у всего народа только ради веселья? — я осуждающе качнула головой.

Каэль вмиг посерьезнел. Устремленный на меня взгляд стал пронзительным и наполненным решимостью.

— Нет, — четко произнес он. — Я отослал ее ради тебя. Я люблю тебя, и хочу, чтобы все об этом знали, включая и Зарину, и моего отца.

Ох!

От признания меня опять бросило в жар, а сердце застучало сильнее. Не могла я спокойно реагировать на такие слова от мужчины, который вопреки всем логическим доводам все равно был слишком притягателен! До безумия хотелось поверить в них и поддаться…

«Нельзя. Потому что, если поддаться, потом будет больно. Ты ведь понимаешь, что на самом деле это не любовь. Он не может любить. Не тебя».

— Каэль, — выдавила я. — Мы ведь уже говорили. Это не любовь, это просто симпатия и чувство вины. И…

— И можно я сам буду решать, что чувствую к тебе. Хорошо? — с нажимом перебил он.

Стук сердца стал тяжелым, отдаваясь пульсацией в висках. Знакомой. Неприятной. Уверенность мужчины, перерастающая в упертость, давила, отчего дыхание перехватывало, словно горло опять сжимала удавка.

— Давай закроем эту тему и просто спокойно закончим обед? — попросила я и, не удержавшись, потерла виски.

И Каэля внезапно как подменили. Лишь на миг в его взгляде проскользнуло что-то похожее на тревогу, а затем лицо смягчилось. Ушла решимость, исчезло давление, а на лице заиграла легкая мягкая улыбка.

— Конечно. Десерт понравился? Можем заказать еще, — предложил он.

Я нервно посмотрела на почти опустевшую вазочку и… почему бы и нет, собственно? После нервотрепки просто необходимо успокоиться и вернуть хорошее настроение!

— Давай. Только теперь тот, что был в прошлый раз. Я его тогда толком и не попробовала.

Не прошло и пары минут, как передо мной стояла очередная великолепная сладость. Каждая его ложечка как целительный нектар притупляла неприятные эмоции, а вместе с ними и тупую боль в висках. Когда же блюдо подошло к концу, я снова вернула себе прежнее благостное расположение духа, и на предложение Каэля отправиться домой ответила согласным кивком. Вот только самостоятельно подняться мне не дали.