Карту Бориски можно было бы и разыграть, если нынешний венгерский король будет чудить. Мало того, у Коломановича есть собственная дружина, которая расположена у русского Вышгорода и там более пяти сотен ратных, что не так и мало.

— Сербы должны иметь свое королевство! — воскликнула пожилая женщина.

Вот же неугомонная.

— Да я и не против же, если бы от меня это зависело. Но разве Рашка сильно испытывает гнет от империи ромеев? Насколько я знаю, дань василевсу они не платят, — сказал я.

Рашка — так назывался сербский анклав, который, по сути, имел независимость, лишь номинально считаясь вассалами византийского императора. Можно было бы даже добиться признания этой области независимой, вот только, я уверен, что не пройдет и десяти лет, как область окажется в составе Германии, или той же Венгрии, может даже Венеции.

— Пойди и отдохни с дороги! — повелел мне король. — Считай пока себя пленником. Мне не понравился твой тон, твое поведение. Ты не выйдет из моего стана.

— Я знаю, что ты скажешь, мать. Ты давно подвигала меня поддержать сербов в их борьбе. И вот прямо сейчас, будто бы срочно нужно это делать, — король встал с трона и стал расхаживать по своему шатру, больше похожему на юрту. — Что ты скажешь, жена моя? Как твой брат Изяслав поведет себя? Мне с ним недосуг воевать, хотя и ведет себя твой братец недружественно.

— То, что Изяслав держит у себя самозванца, говорит о многом, прежде всего о том, что мой брат мудрый человек. Обменяй у него воеводу Братства на Бориску Коломановича. Великий князь на такой обмен должен пойти, — сказала Ефросинья Мстиславовна.

— А вот это мудрое предложение, дочка! — сказала свекровь, которая по большей части недолюбливала невестку и упрекала ее.

Во-многом, Ефросинья говорила сейчас в угоду свекрови, не желая более слышать издевки от матери мужа.

— Спаси Христос, матушка! — Ефросинья поклонилась матери мужа.

— А ты права, жена моя! Так можно выманить Бориску, но из-за мы с твоим братом рассоримся, а еще это не решает главной проблемы: что делать с войной с Византией, — сказал король Венгрии.

— Позволь мне сказать, король! — вызвался один из советников Гезы.

— Говори, Иштван! — позволил король.

— Лучшего момента, чтобы напасть на Византию не представляется. А вот с воеводой и ссорой с Изяславом… Я бы не советовал тебе этого. Русь нынче крепко стоит, а войско русское недалеко от наших границ. Тем более, что там еще и половецкая Орда Башкорда у наших границ, он нынче вассал великого князя. Нам могут ударить в спину, а великий князь должен быть благодарным этому воеводе и ценить его, — сказал советник Иштван, поклонился, и сделал два шага назад.

Король встал, начал ходить из стороны в сторону. Ему было не легко принимать решение. Сама Венгрия считалась вассалом Византии и это, даже номинальное, но ярмо, нужно было сбрасывать с себя. Мать, опять же… Все печется о сербах. Получается, что и венгерский король наполовину серб. И он не против, чтобы между Венгрией и Византией было буферное государство, которое, если что, так первое попадет под удар империи. Вот только просчитать все последствия было не легко.

— Все, мы не меняем планов. Византия отправила часть своего войска в Крестовый поход. Лучшего времени, чтобы напасть не будет. С воеводой этим… Пусть он будет почетным пленником. На охоту ездит, ест и пьет в вдоволь. Коня его пусть вернут. Я видел, у него была клетка с ястребом, так что охотится любит. Но досмотр должен быть, чтобы не сбежал. Если что, то я скажу своему тестю, что принимал его воеводу, как гостя, — сказал король, остановился, еще с минуту подумал, правильное ли решение принял, улыбнулся.

— Мудро, сын мой! — сказала Елена Сербская.

Ефросинья промолчала. Она считала, что брат, великий князь Изяслав, может сильно разгневаться тем, что король Геза пытается его шантажировать. Ссориться с Русью было нельзя. Но забитая влиянием свекрови, она опасалась вступать в дискуссию.

— Пусть он, этот воевода, напишет письмо великому киевскому князю. Изяслав должен выдать мне Бориску. И ты, жена моя, повлияешь на это, — сказал Геза, после будто опомнился. — Если произойдет то, что было у воеводы с французской королевой?.. Я не Людовик, который не решается покарать свою жену за грехопадение, я накажу тебя.

— Не смей обо мне так думать! — выкрикнула Ефросинья и вышла, почти что и выбежала, из королевского шатра.

— Эка, праведница нашлась! — съязвила Елена Сербская, мать короля.

— Мне не приятен твой тон, — сказал венгерский король.

На самом деле, Геза любил свою жену, и часто даже сам недопонимал, почему он ее обижал. Вероятно все же, что причиной некоторым разладам в королевской семье была королева-мать, рьяно защищавшая свое положение при дворе и свое влияние на решения сына. И то, что сейчас происходит — это результат кропотливой работы именно Елены. Она подвигла сына начать войну против Византии.