— Я занимался сбором всех сведений, что именно произошло тогда, в Венецианском квартале Константинополя, когда больше шестидесяти тысяч людей Венеции были убиты, а некоторые, так и вовсе проданы в рабство туркам-сельджукам. А еще людей увозили и на Русь, в твои земли, воевода. Так что знай, что я враг тебе, пока дышу, — выдал племенную речь один из венецианцев.

— У нас на Руси так говорят: «В чужом глазу и соринку найдешь, а в своем и бревна не увидишь». Это я о том, сколько лжи и крови принесли венецианцы. Сколько они предавали крестоносное воинство, руководствуясь только выгодой, сколько они грабили Византию и всех, кто с ними имел отношения, — сказал я.

— Ах ты! — выкрикнул венецианец и кинулся на меня с ножом.

Я чуть повернулся, перехватил руку купца, но явно, что не профессионального воина, и завел конечность несдержанного посла на болевой прием.

— Вывести его! — закричал король.

И мне хотелось подумать о том, что он имеет ввиду венецианца, но, нет, выводили меня.

Больше не тревожили, даже тот десятник, которому я вроде бы как сломал палец, не задирал меня. И это несколько настораживало. Меня, будто прокаженного, обходили стороной. Я понимал, что может нечто произойти, скорее всего, ночью, поэтому отправил «погулять» Ярла еще раз, описав в записке Стояну всю ситуацию. Нужно отсюда уходить. Венецианец не должен мне простить того унижения, что он испытал в шатре короля, да и десятник, что меня охранял, молчит. И я не верю, что этот боец так быстро, из-за пальчика сломанного, сдался.

Вечер подступал, солнце уже не палило, как это было днем. Казалось, что пришло время расслабиться и наслаждаться чуть прохладным ветерком, который то и дело волновал тряпичный вход в мой шатер. Вот только наступало время не для релаксации, а для предельного напряжения. Я чувствовал, что сегодня меня придут убивать.

Я написал Стояну, чтобы чуть немного за полночь он был готов меня освобождать и ждал сигнала. Да, я могу подать этот самый сигнал. Небольшая праща была у одного из моих охранников припрятана под рубахой, а флакончик с горючей жидкостью не вызвал у досмотрщиков никакого интереса. Оставалось только выбрать камень, облить его смесью и максимально высоко запустить снаряд, сигнализируя начало операции. И тогда, как я надеялся, начнет действовать Стоян.

— Тут? — услышал я итальянскую речь.

Вопрос был сразу же продублирован на венгерском.

— Вот, спит. Беспечный какой! — прошептал десятник со сломанным пальцем. — Но я ухожу, как и договаривались. Не выдайте меня, господин.

Я по голосам узнал действующих лиц. Кроме десятника-венгра, тут, у входа в шатер был тот самый венецианец, который днем, у короля на глазах, кинулся на меня с ножом. Мстительная тварь, нужно сказать. Пришел меня убивать даже поправ своими прямыми обязанностями быть эмиссаром от Венеции в стане венгерского короля.

Венецианец чуть слышно ступал, и направление движение ночного убийцы было определить не сложно.

— На! Получи! — закричал мститель, ударяя ножом…

В никуда, так как под одеялом на ложе из соломы, была соломенная же кукла, но никак не я.

Я вышел из-за складки шатра, которую сам же и смастерил, как-будто в войске венгерского короля не умели выставить правильно палатки.

Удар! Я бью увлеченно втыкающегося нож в соломенное чучело и разрезающего одеяло, венецианца.

Уверен, что он должен свалиться в нокаут, но, нет.

— Опасность! Аюто! — заорал горе-мститель, подымая шумиху и я слышу топот приближающихся венгерских воинов.

— Вот же гад! — вызверился я, ударяя венецианца ногой в голову.

Казалось, что голова купчины отлетит от такой силы удара, в который я вложил свою немалую злость, но только чуть отлетело тело ночного гостя, в этот раз надежно выключенного, если не убитого, мной.

Выбежав из шатра, я выкрикнул:

— Сигнал!

Это слово мои бойцы уже знали, потому поняли, что от них требуется. Трое братьев так же не спали и подобным моей придумке образом приготовили муляжи себя же, спрятавшись за телегой. Так что они ждали приказа и быстро стали выполнять его.

Вот ночное небо немного осветил камушек, на котором слишком быстро прогорала горючая смесь. Следом отравился другой снаряд, на этот раз чуть более яркий и запущенный еще выше. Должен увидеть Стоян, он ждет именно этого.

— Есть ответ! — прокричал один из моих охранников.

Приближение врага у себя за спиной я услышал и даже успел развернуться, выставляя нож, но…

Огромная оглобля прилетела ударила меня в голову, и я упал.

Очнулся я не сразу.

Лёжа на мокрой траве, пришлось потратить драгоценные секунды, для того чтобы осмыслить происходящее. Трава была мокрой не потому, что прошел дождь, а от лужи крови. Рядом со мной лежал один из моих охранников, у которого из перерезанной шеи всё ещё струилась кровь.

Звуки боя резко заполнили пустоту. Только что я ничего не слышал, и вот, крики, звон ударяющегося металла. А ведь у моих бойцов только ножи. Но и это сильное оружие в умелых руках. Смею надеяться, что мои охранники умелые.