Этого было достаточно, чтобы я поднялась со стула, отбросила страх, и в компании Барта спустилась на первый этаж. Рико, наш дворецкий, открыл передо мной двустворчатые двери из светлого дерева.

Сначала я увидела ее.

У Дженессы Фридман были такие же ярко-рыжие волосы, убранные в аккуратный высокий пучок и украшенные золотой заколкой с красными камнем посередине. Ее идеальной осанке, утонченным чертам лица выразительным зеленым глазам и пухлым губам мог позавидовать любой. Я чуть не споткнулась, понимая, что передо мной стояла моя повзрослевшая версия. Занятно было и то, что эта женщина даже близко не была похожа на мою мать из реальности.

— Шейлин, — раздался мягкий голос у уха, когда миссис Фридман меня обняла. — Неделя без тебя была мучительной. Я безумно соскучилась по своей дочурке.

Мое тело одеревенело, глаза уставились в одну точку. Я не ожидала такого приветствия и, пока моя новая мама прижимала меня к себе, пыталась утихомирить сердцебиение.

«Никогда… Мама никогда меня так не обнимала».

Я слишком поздно поняла, что руки продолжали висеть вдоль тела, что должно было выглядеть странно для дочери, скучающей по родителям. Миссис Фридман отстранилась, но как будто не заметила замешательства на моем лице. В груди стало тепло, что свидетельствовало о наличии между этими двумя сильной связи.

Когда миссис Фридман шагнула в сторону, я встретилась с внимательным взглядом высокого мужчины, который стоял посреди комнаты. Его каштановые волосы идеально сочетались со светло карими глазами, волевая челюсть — с широкой шеей и крепким телом, которое каким-то образом умудрились впихнуть в классический черный костюм.

Коллин Фридман не встретил меня так же горячо, как его супруга, но уголки его губ немного приподнялись, и он посмотрел на меня добрыми глазами, которые были характерны для любящих отцов.

— Здравствуй, Шейлин, — произнес он низким, по-настоящему мужским голосом.

Вместе с теплом и жалостью, что ничего подобного со мной в реальности не происходило, я вдруг почувствовала странное волнение. Оно точно не принадлежало мне, и больше напоминало отголоски из прошлого. Будто что-то, что произошло со мной давно, все ещё имело влияние на настоящее.

Внимательно посмотрев на своих виртуальных родителей, я не заметила на из лицах ничего, из-за чего бы мне стоило переживать.

Это приятное чувство продлилось ровно до тех пор, пока из коридора не послышался стук каблуков. Втянув воздух через нос, я почувствовала приторно-сладкий аромат ванили и вздрогнула, когда позади послышался высокий женский голос:

— Моя любимая племянница!

Мозг отчаянно кричал мне бежать и не верить наигранной доброте, которая смахивала на вынужденное проявление чувств.

Было достаточно бросить через плечо один взгляд, чтобы понять:

«Белая королева».

Передо мной стояла женщина с длинными светлыми волосами теплого оттенка и настолько острыми чертами лица, что в них еле проскальзывало что-то общее с миссис Фридман. В обтягивающем изумрудном платье и на высоких каблуках выделялась ее худоба, красная помада подчеркивала выраженные скулы и зеленые глаза.

В приложении не было никакой информации об этой женщине, но я почему-то знала, кто стоит передо мной.

— Тетя Марисса.

Длинные руки обхватили меня за плечи, цепкие пальцы впились в кожу.

— Как я рада, что ты не успела натворить дел, пока нас не было

«Кажется, в ее глазах я выгляжу бунтаркой».

Я выдавила из себя полуулыбку.

Когда слуги оповестили о том, что вещи выгрузили из машины, мистеру Фридману позвонили, и он ушел в свой кабинет.

— Всегда такой занятой, — цокнув, произнесла Марисса. — Он же успеет подготовиться к встрече вечером?

«Званый вечер!» — вдруг вспомнила я.

Миссис Фридман мягко прикоснулась к моему плечу.

— Я привезла тебе подарок из нашей командировки. Посмотришь?

— Наша Шейлин останется в восторге! — хлопнув в ладони, сказала Марисса. — Мне не терпится посмотреть на тебя.

Я испытывала жгучую потребность держаться поближе к миссис Фридман, а не к ее сестре. В голосе Мариссы слышалась теплота и забота, но глаза оставались холодными, безучастными, как будто она хотела поскорее закончить этот спектакль.

Когда миссис Фридман повела меня к лестнице на второй этаж, я с тоской посмотрела в сторону арки, за которой скрылся глава семейства. Почему с тоской? Почему, глядя на него, я испытывала такое сильное волнение? Оно не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала до этого, и вернуло меня на несколько лет назад. В своей настоящей жизни я проходила через что-то подобное.

Когда желала услышать похвалу.

— Барт, ты можешь немного отдохнуть, — сказала миссис Фридман, стоило нам подняться в мою комнату. — Спасибо тебе.