Ни немец, ни англичанка не захотели в пару с Эльвирой, объединившись в некий европейский союз. Андрей выдал всем по ракетке для настольного тенниса, пустил плавать лёгкий упругий шарик диаметром сантиметров в восемь и объяснил предельно простые правила: Кнут с Лаурой не дают «мячу» улететь к стыковочному узлу доставившего их «сапсана», Андрей с Эльвирой защищают сторону агрегатного отсека. Начали!

Ехидная американская еврейка оказалась ловким игроком, лишь ненамного уступая советскому космонавту, уже игравшему в космический теннис и куда более опытному в невесомости. Через десять минут они выигрывали у сборной Европы со счётом семь-два.

Участники матча кружились, переворачивались, порой ушибались о стенки станции, но это вызывало только хохот. В воздухе мелькали ноги в носках — в белых у женщин, в чёрных у Андрея и Кнута. Обувь здесь была не нужна, пинетки, то есть трикотажные носки с утолщённой подошвой, её вполне заменяли.

Совсем немолодые люди, Шнайдер так более чем вдвое старше Андрея, веселились как дети. Правда, азарт европейцев изрядно поубавился от разгромного проигрыша. Чтоб сохранить интригу, зачинщик предложил менять составы: женщины против мужчин или он с британкой против ФРГ-США.

Лаура пожелала принять душ, прекрасно понимая, что в космосе придётся обойтись обтиранием влажными салфетками. Обе иностранные дамы удалились в «сапсан», Кнут снова прильнул к привезённому им агрегату. Андрей успокоил ЦУП, где на экранах резко подскочили показатели сердцебиения и давления обитателей станции. Это выглядело так, будто они решили поднять её орбиту не реактивным двигателем, а толкая «Салют-11» вручную, словно застрявший в грязи КамАЗ.

На время освобождённый от обязанностей аниматора, космонавт подплыл в угол около холодильника, где страдала Лариса.

— Смотрела на вас и завидовала. У меня до сих пор голова кружится и болит. Даже слышу, наверно, хуже. Шумит в ушах.

— Снова попробуем УДОД?

— Нет! В ЦУПе обратят внимание. И так я на грани эвакуации. Просто посиди со мной…

Когда трое гостей вновь и явно заскучали, Андрей подключил их к экспериментам. Научное оборудование на «Салют-11» осталось крайне скудное и далеко не последнего слова техники, но дающее понять и почувствовать самим возможности исследований на орбитальной станции. А ещё показал приборы наблюдения за поверхностью Земли для нужд геологии и картографии.

Американка, женщина образованная и даже по-своему продвинутая, была удручена, насколько невелика её страна по сравнению со всей поверхностью земного шара.

— Но вы же видели глобус? — изумился Андрей.

— Глобус оф Америка, — съязвила Лаура, а Эльвира начала оправдываться, что больше доверяла плоским картам, на них всё наглядно и очевидно.

Да, если бы у планеты был пуп, он вряд ли бы располагался на звёздно-полосатой территории.

— Из какого вы штата, миссис Эльвира?

— Фром Тиксас, мистер Андре.

— О’кей, через пару витков мы должны пройти над Техасом. Попробуете разглядеть свой дом?

— Грейт! Сэнкс, мистер Андре.

Жизнь на станции входила в некую привычную колею. Даже к отвратительному самочувствию Ларисы как-то притерпелись, и Земля больше не поднимала вопрос о её срочном возвращении.

Британка тем временем призналась Андрею, что она настаивала перед генералом из ЦПК отправить с ними именно Гусакову: очень добросовестная девушка, отлично ладит с иностранцами, свободно говорит по-английски. То есть невольно явилась причиной её неприятностей.

— Вы не виноваты, миссис, что лейтенант долго не может освоиться в невесомости, — галантно возразил космонавт. — Если бы она попала на другую станцию, адаптация проходила бы столь же тяжело.

— Иес! Но я понимаю, как есть важно для Советов… Русские генералы желать сохранять лицо перед Европа и Ю-эС.

— Вы правы, миссис Лаура. Наверно, в следующий раз с туристами пошлют сопровождающего, имеющего космический опыт.

— Мисс Лариса не полетит?

— Не знаю. Не мне решать. Зависит от того, восстановится ли её работоспособность к концу вашего пребывания здесь.

Похоже, британка догадывалась, что они с Ларисой не только коллеги. Но лишних вопросов не задавала, личные границы — святое, а по её невозмутимому лицу мало что поймёшь. Зато американка не стеснялась ничего и, мобилизовав едва живую переводчицу, потребовала на сон грядущий подробного рассказа о полёте на Луну.

Андрей оказался в сложном положении. Версию NASA о причинах задержки челнока на Луне он знал. Но пронырливая госпожа Хильштейн запросто могла вынюхать в Звёздном закрытые от разглашения подробности, тем более русский с пятого на десятое начала понимать.