Аромат кофе распространился по кабинету, когда Ирина прошла к моему столу. Передо мной возникли блюдце и чашка со свежесваренным кофе.

Счастье есть.

Она поставила их на стол, рядом положила сигареты.

– Больше не теряй.

– Ты чудо, – сообщил я, не отрываясь от монитора.

– Должен будешь.

– Натурой возьмёшь?

Ирина хмыкнула и рассмеялась.

– Пока твоей натуры дождёшься, состаришься.

– Всё настолько плохо?

– Не засиживайся.

Она вышла, а я взял чашку и сделал пару глотков.

Кофе Ирина готовит потрясающе.

Впрочем, не она одна.

Я валяюсь на кровати в спальне, свет включен – по крайней мере, я это точно помню, но в глазах всё равно темно. Из темноты периодически выплывает лицо Никиты – взволнованное и рассерженное одновременно.

– Доигралась?! – Его голос доносится откуда-то издалека – как голос сантехника, запертого приколистами в канализации. Если бы мне не было настолько хреново, я бы смеялась. Хорошо хоть проблевалась в ванной, пока душ принимала – до этого вкупе со всем имеющимся в наличии сейчас симптомами ещё и тошнило. В настоящий момент только на глаза давит, в голове всё плывёт – да-да, именно так, а не наоборот, и в темноту уволакивает. А ещё дышать нечем.

– Диана! – Он шлепает меня по щеке – не больно, но достаточно ощутимо.

– Отвали… – говорю я заплетающимся языком, – мне… и так хреново.

– Я тебе отвалю… Я тебе сейчас так отвалю, что мало не покажется! – В голосе его слышатся металлические нотки, но мне уже плевать. – Сейчас вызову скорую. Это ты на всю жизнь запомнишь, даже не сомневайся.

Эти слова возымели на остатки моего сознательного сомнительный эффект, но после них я даже попыталась подняться.

– Я т-те вызову…

– Лежать! – Его руки надавили на мои плечи, возвращая в исходное положение. – Вряд ли тебе это о чём-то скажет, но давление сто на пятьдесят – не лучший способ закончить вечер. Или начать утро?..

Я сдавленно пискнула, выражая протест, когда он направился к окну.

– У тебя голова мокрая. Простудишься ещё.

– Не… закрывай… – кажется, это были мои последние слова перед тем, как я отключилась. Того, как он заворачивал меня в одеяло и ложился рядом, я уже не помнила.

Зато просыпаться было чудесно. С похмелья у меня голова не болит. Состояние такое, как будто внутренности взбивали миксером под анестезией, плюс помойка во рту и абсолютное нежелание признавать себя существом из этого мира. Но самое мерзкое проявление этого состояния – сушняк!

Не открывая глаз, я похлопала рукой по одеялу и обнаружил отсутствие Никиты. На работу, значит, ушёл… Облегчение было недолгим и прервалось, когда я услышала, как в кухне что-то звякнуло. Твою м-м-мать, сегодня ж суббота!

Словно в подтверждение моей последней донельзя ёмкой мысли послышались шаги, дверь открылась и на пороге нарисовался мой бойфренд. У него что, встроенные на моё пробуждение локаторы?!

Он просто стоит и смотрит – ну вот откуда в нём это, а? Умудряется заставить меня почувствовать себя ещё гораздо более мерзопакостно, чем есть на самом деле. Может, по его понятиям это и правильно, но хрена с два мне это приятно.

– Что вылупился? – угрюмо говорю я, натягивая одеяло до подбородка. – Паршиво выгляжу, знаю.

– Ты в курсе, что тебе нельзя так пить?

– Скажешь сейчас, что я девочка, я восстану и съем твой мозг. Мне было паршиво, я надралась, накурилась и проблевалась. Круговорот дерьма в природе.

– Легче стало?

– Стало, – я абсолютно в этом не уверена, но отвечаю быстро, без малейших колебаний. С Никитой только так – или вопросами замучает – как в том армянском мультике про зайца, из которого тулуп вышел и пошёл в другую сторону. Мама его обожала.

– Отлично. А твоему организму?

Блядь.

– Никит… – многозначительно произношу я. Спокойно, но в голосе уже слышатся предупреждающие нотки. Он прекрасно знает, что ничем хорошим это для нас не заканчивается. Однажды мы с ним разосрались так, что я думала – уже не сойдёмся. Нет ведь, приехал. Прощения просил.

Какое-то время он молча смотрит на меня, должно быть предполагая, что я почувствую себя кринжово и извинюсь, после чего разворачивается и уходит, не сказав ни слова. И то ладно, лекция на тему: «Кто не курит и не пьёт – тот здоровеньким помрёт», – отменяется.

События прошлого вечера понемногу возвращались – только хронометр работал в обратном порядке. Я вспомнила, как Никита шёл впереди меня по лестнице к лифту, не оглядываясь, а я полировала своим новеньким плащом стену, поднимаясь за ним, как он ждал меня во дворе и курил – замёрзший и злой, созерцая мою траекторию от машины такси до него, напоминающую зигзаг. Память воскресила, как таксист слегка сбледнул (в бизнес-классе не повыражаешься при клиентах), когда я издала странный звук, сидя в салоне его машины – испугался, что блевану прямо там. А ещё вчера вечером я приставала к папочкиному партнёру по бизнесу.