Но всё обошлось. Завтра будет новый день и мужчине представится возможность глубже понять, как Аландрия к нему относится и что чувствует. Уже сегодня вступив в джунгли, куда эриострийцы не ходят, он приоткрыл свои щиты. Ханту хотелось проверить, как это повлияет на девушку. Но особо ничего не поменялось. Тогда он стал постепенно открывать их всё больше и больше до тех пор, пока они совсем не пали. Так Хант чувствовал намного отчётливее и ярче окружающее пространство. Так было легче контролировать всё вокруг и предотвратить любую опасность, заблаговременно. И вместе с тем Хант был счастлив, что все его чувства вмиг обострились, и при этом они ничем не вредили его Аландрии.

Настал новый день, и мы снова шли и шли по джунглям, которым не было конца и края. Зато каким необыкновенным было моё пробуждение.

– Просыпайся, кроха, уже пора, - прозвучавший ласково, тихий мужской голос проник сквозь сон в моё сознание, но просыпаться вовсе не хотелось.

– Ещё немного посплю и встану.

– Уже рассвет. Пора вставать.

– Ещё только рассвет. Не пора.

– А я говорю, что пора.

Вот же настырный какой. Сознание под тихую речь мужчины уже начало пробуждаться, подкидывая картину, где и с кем я

сейчас нахожусь. Но из вредности, что меня будят в такую рань, мне совсем не хотелось открывать глаза.

– Вам жалко что-ли?

– Мне-то нет, а вот ты всю жизнь жалеть будешь, если не увидишь этого.

– Чего я не увижу?

– Насекомых. Множество насекомых.

От этого заявления мужчины я в ужасе распахнула глаза, в то самое время как сознание уже демонстрировало картину, как на нас надвигается несметный рой противных жужжащих насекомых. Вот только на деле мой ужас превратился в невероятный восторг.

Небо, окрашенное всполохом зари, встречало первые лучи звезды-светила на небосклоне. А уже она в свою очередь озаряла своим невероятным розовато-лиловым цветом множество светлых крылышек с яркими окантовками, порхающих над нашими головами и, под музыку собственного шелеста, летящих дальше. Это было невероятно красиво. Не зря же именно они мне понравились больше всех остальных насекомых, когда я просматривала файл об энтомологии.

– Почему вы не сказали, что эти насекомые – бабочки?

Мужчина, сидящий рядом, только хмыкнул на моё заявление, в то время как в его глазах светились лучики веселья.

– Давай спускаться с дерева. Нам предстоит ещё один день перехода.

Спуск, однако, оказался куда быстрее подъёма. Правда, Хант, зараза, завязал мне глаза куском материи, оторвав её от полы своей рубашки, говоря, что это для моего же собственного блага. Что могу на это сказать, мужчина оказался прав. Спускаясь в связке с ним, страха я больше не ощущала. Но даже не это оказалось важным, мне нравилось обнимать этого мужчину. Снова уткнувшись носом в его грудь, вдыхать родной аромат хвои. Ведь прижимаясь к его крепкому телу, я чувствовала некую защищённость от всего. Не зря же Хант является главой безопасности. Рядом с ним я реально чувствовала себя спокойно, уверенно и безопасно… Правда, длилось это ровно до того момента, пока моё сознание не подкинуло мне красочную картину моей депортации, которую Хант, как глава безопасности мне устроит лично и с большим удовольствием, стоит мне только проколоться.

И вот сейчас время уже давно перевалило за полдень, а мы всё продолжаем свой поход. Я снова устала, хотелось присесть на какую-нибудь корягу и сидеть на ней не вставая, пока не отдохну, но кто же мне это позволит. Хант, конечно, даёт мне передышки для отдыха, но они такие короткие, в то время как температура и влажность воздуха в джунглях слишком высокие. Сегодняшний день оказался намного жарче, чем вчерашний,и я не только устала, но еще и вся взмокла.

И пусть я внутренне ныла, что на погоду, что на окружающую меня местность, но всякий раз, когда я реально сильно уставала, ощущала голод, или же когда мне было нужно исполнить волю организма, мужчина словно чувствовал это. Мне сразу был и привал, и завтрак с обедом, и кустики. И вот в эти моменты небольшого отдыха Хант был улыбчив и добродушен ко мне – был прямой противоположностью тому главе безопасности, который впервые встретил меня на орбитальной станции Эриостры.

Мне, признаться, всё больше нравилась забота и внимание Нарриона Ханта. Да и сам он мне нравился как мужчина. Я засматривалась на его сильные крепкие руки, которые, как и вчера, прорубают нам в зарослях тропу. Жаль, что у Ханта есть невеста. Потому как в эту минуту, смотря на профиль остановившегося мужчины, я всё никак не могу выкинуть из головы наш с ним сладкий поцелуй. И почему только на эриострийцев внушение не действует? Вот сейчас я бы непременно ему внушила, чтобы поцеловал меня снова.

– Смотри, там, в зарослях, какое-то строение из каменных блоков – произнёс ?ант.
– Идём, посмотрим.

И стоило нам подняться на несколько широких каменных ступеней, как перед моим взором открылся какой-то заброшенный эриострийский древний комплекс. Построенный всё из того же камня, он утопал в зелени окутавшей его со всех сторон проросшей растительности. Аккуратные башенки возвышались над небольшими строениями, стены которых были украшены декоративными резными узорами. А по центру этого комплекса древности, располагалось крупное здание и, видимо, самое главное, так как оно возвышалось над всеми остальными остроконечной пирамидой. И чтобы добраться до его входа, необходимо было преодолеть вереницу ступеней.