— Ты не можешь просто так уйти, — произнесла Эйрин, её голос стал тихим и полным отчаяния, по её щекам катились слёзы, оставляя за собой горячие дорожки, а руки опустились, как будто потеряли всю силу. — Я не смогу жить без тебя.

Залкос шагнул назад и принялся натягивать свою мантию.

— Это твоя проблема, Эйрин, — холодно ответил он, всё ещё ухмыляясь. — Ты была хорошей девочкой и доставила мне удовольствие, но в моём мире нет места для таких, как ты.

Она почувствовала, как её сердце разрывается на части, и на смену жару, в пылу которого она сгорала минуту назад, приходит ледяной холод.

И в этот момент храм, наполнившийся тьмой Залкоса, озарился нестерпимо ярким светом. Она зажмурилась, закрывшись рукой, и услышала грозный голос:

— Младшая жрица Эйрин, ты осквернила святое место! Я — Спирос, отец богов, и я тебя не пощажу!

Залкос и Эйрин стояли у алтаря, словно поражённые молнией: свет был таким ослепительным, что его яркость проникала даже сквозь закрытые веки. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра, который уносил с собой последние остатки их похоти, оставив лишь горечь и страх. Когда сияние начало рассеиваться, Залкос открыл глаза и посмотрел на Эйрин с презрением, понимая, что она была лишь пешкой в этой игре, которую он сам затеял. Она всё ещё была обнажённой со следами разврата на своём хрупком теле, которое тряслось крупной дрожью, а по щекам ручьями текли безмолвные слёзы.

Её слабость была ему отвратительна. Она, полная надежд и мечтаний, позволила себе быть соблазнённой, веря, что его тьма может дать ей свет. Как же она была наивна! Он не испытывал к ней ни капли любви или сострадания: она была просто очередной жертвой, которая попалась в его сети. И вот теперь, когда Верховные боги во главе со Спиросом окружили их, Залкос начал осознавать, что расплата неизбежна, но он не собирался сдаваться без боя.

Величественный Спирос в обличии высокого мужчины с длинными белоснежными волосами, развевающимися на ветру, в такой же белоснежной мантии стоял перед ними, его прекрасное лицо оставалось бесстрастным, а глаза сверкали как звёзды, и бог Хаоса ощущал, как его сила проникает в каждую частицу этого священного места.

Справа от него находился Энеко, глас Спироса, Творец людей, с ярко-рыжими кудрями и огненными глазами, на голову ниже главного бога, на его юном лице читалась боль. Слева была Тамина, его сестра-близнец, богиня Душ, оба в длинных красных одеяниях с рубиновыми амулетами на шеях. Рядом стояли Азим — покровитель Природы — и Фэйн — хранитель Власти — в облике царственных юношей со светлыми волосами в зелёной и пурпурной мантиях с замысловатыми символами, вышитыми на груди, и всё, что чувствовал Залкос — это презрение и отвращение к этой жалкой компании надменных святош, возомнивших себя правителями вселенной.

— Ты осквернил святое место, Залкос! — произнёс Спирос, его голос звучал, как гром среди ясного неба. — Ты соблазнил жрицу, нарушив её священные обеты.

Залкос не мог сдержать усмешку. Они все были такими наивными, веря, что Порядок может победить Хаос, лишь он был свободен, и это было его истинное наслаждение.

Взгляды Верховных богов были полны молчаливого осуждения, и это лишь подстегнуло его ярость.

— Младшая жрица Эйрин, — сказал Спирос, его голос стал мягче, но в нём звучала угроза. — Ты осквернила мой алтарь, и за это ты понесёшь наказание.

Залкос наблюдал, как она дрожит, её глаза были полны слёз и страха, но в этот момент ему было всё равно. Он не испытывал к ней никаких чувств, только презрение за её слабость. Она выбрала его и теперь расплачивалась за это.

— Вечное изгнание в Нижний мир! — произнёс Спирос безжалостный приговор, и его слова эхом разнеслись по храму. — А ты, Залкос, будешь заперт в смертном теле, в этом облике, в котором явился перед ней. Ты познаешь, что значит быть уязвимым, без силы и магии.

Залкос почувствовал, как незнакомый холодок липкого страха пробежал по спине, но он всё ещё не верил, что Верховные боги могут обладать над ним какой-либо властью. Только когда он ощутил, как на его сущности сжимаются незримые оковы, лишающие свободы, он осознал, как велика их сила, и это лишь распалило его гнев. Но теперь он оказался беспомощным: он был заперт в прекрасном теле, которое стало его тюрьмой. Его глаза с ненавистью смотрели на заклятых врагов, но его ненависть была неспособна что-либо изменить, и тогда он почувствовал, как хватка ужаса сдавила горло.

Он перевёл взгляд на Эйрин и увидел, как та тает, превращаясь в зыбкого призрака, протягивая к нему руки и что-то безмолвно крича, но ему не было её жаль: она полностью заслужила своё наказание, и ей, такой грязной и скверной, не было места среди богов.

Залкос почувствовал, как его безграничная ненависть закипает в крови, когда оковы сомкнулись, символизируя его плен, и попытался создать облако тьмы, которая могла бы скрыть его от осуждающих взоров, но его сила теперь была запечатана. Он с ужасом понял, что лишился магии, но даже это не охладило жар его мятежного духа, и он знал, что Хаос всегда найдёт способ вырваться на свободу.

Он взглянул на своё тело и увидел, как вслед за Эйрин тоже начинает растворяться в окружающем пространстве, полном звёздного света, и как пучина Нижнего мира затягивает его в себя.

— Ты не имеешь права, Спирос! — с яростью зарычал он. — Я — бог Хаоса, и я пришёл в этот мир, чтобы разрушить ваши порядки! Я сокрушу Нижний мир до основания, а потом вернусь и…

«…надеру твою светлую задницу», — хотел сказать он, но ему не дали закончить.

Он почувствовал, что тяжесть его тела заставляет его падать, и это бескрылое падение среди проносящихся мимо звёзд, кривящихся, словно в насмешке, наполнило его такой злобой, что он поклялся исполнить своё обещание во что бы то ни стало.