— И Джину мы знаем всю жизнь, а этого ее Пабло впервые видели. Никто ему всерьез не поверил.

На том и разошлись. Когда миссис Браун получила заверение Бриндана, что он придет на ужин, мы наконец-то остались одни. Народ, который расходился по делам, заинтересованно посматривал в нашу сторону.

Скоро матери дочек на выданье начнут примериваться, как выцарапать мне глаза, чтобы не таращилась ими на завидного жениха.

— Это было потрясающе, — искренне сказала я, глядя на дракона. Бриндан кивнул. Ему не впервые было слушать восторженные речи и похвалы.

— Это моя работа, — сдержанно ответил драконий генерал. — Ну что, пойдем к озерам?

Это прозвучало очень небрежно и спокойно, словно Бриндан не сделал ничего особенного. Подумаешь, разорвал тварей. Теперь можно и на прогулку.

— Да, — кивнула я. — Надо только экипаж…

Бриндан прикрыл глаза и улыбнулся.

— Зачем экипаж? Я умею летать.

— Я не умею, — вздохнула я.

Улыбка Бриндана стала еще шире. Он сжал мое правое запястье, и я почувствовала, как его пальцы становятся шире, больше и грубее. Вот по ним побежали искры, сгущаясь в бронзу чешуи, и я вдруг поняла, что земля куда-то ушла из-под ног.

Дракон перехватил меня двумя лапами и понес над миром.

Я закричала. Захлебнулась ветром и своим восторгом, закричала снова. Я летела, летела в драконьих лапах! От дракона пахло горячо и остро, в нем пульсировал огонь, пробегая по складкам чешуи, и меня наполняло спокойствие, глубокое и безграничное.

Пока Бриндан был рядом, со мной все будет хорошо. Все будет в порядке.

Неудивительно, что в драконов влюбляются все, кто проведет рядом с ними больше четверти часа. Невозможно не влюбиться, когда чувствуешь себя такой маленькой, пылинкой в чужих ласковых ладонях.

И эти ладони несут тебя над миром, и весь этот мир принадлежит тебе.

Бриндан снизился над озером, пролетел над водой, и волна забрызгала мои туфли. Потом он осторожно опустил меня на песок, принял человеческий облик, и несколько бесконечно долгих мгновений мы стояли вот так, рядом, не в силах отойти друг от друга.

Меня переполнял восторг. Я будто выпила шипучего вина, и по венам разлилось веселье. Хотелось смеяться, кричать, бежать куда-то, раскинув руки.

Полет с драконом обрушился на мою душу, будто летний дождь на иссушенную землю. Он изменил и мир, и меня.

— Ну как? — негромко спросил Бриндан. Я не выдержала и рассмеялась.

— Потрясающе! — только и смогла повторить. — Да ты и сам это знаешь.

Бриндан кивнул и неторопливо побрел вдоль берега. В стороне рыбачили какие-то мальчишки. Когда дракон опустился на песок, они забыли про свои удочки и добычу и уставились на генерала, не в силах оторвать от него глаз.

Что уж говорить обо мне. Я не могла не смотреть на дракона.

Было ясно: пропадаю и скоро пропаду совсем, без возврата.

Мы гуляли примерно четверть часа, и за все это время Бриндан не произнес ни слова. Он ходил по песку, останавливался, всматриваясь в озерную даль и чаек, а потом поднял камешек и запулил его по воде, и я вспомнила, как когда-то еще в своем мире, тоже вот так бросала камни по воде.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросила я. Просто так стоять на берегу и молчать было уже неловко.

— Пока не знаю, но здесь определенно что-то есть. Много магии.

Вот уж чудеса, много магии в нашем медвежьем углу. Много дураков и сплетников, это точнее.

Драконий генерал снова пошел по песку. Нагнулся, выудил какие-то голубоватые извивающиеся нитки, наверно, водоросли и растер в пальцах.

Ничего не случилось.

Бриндан вдруг обернулся, пристально посмотрел на меня и спросил:

— Скажи мне правду, Джина. Кто ты и откуда?

Взгляд был таким, что мне сделалось неудобно в собственном теле. Руки и ноги стали тяжелыми и чужими, а голова закружилась.

Я помолчала, сжимая и разжимая кулаки, кожа на ладонях сделалась влажной.

Ладно. Расскажу ему все, как есть. Возможно, он просто сочтет меня сумасшедшей или решит, что я выдумываю.

— Я из другого мира. Там меня сбила машина возле университета, я очнулась и поняла, что уже не дома, — выпалила я, глядя ему в глаза. Бриндан прищурился, какое-то время молчал, пристально глядя на меня, а потом спросил:

— И ты оказалась в теле Джины Охайр?

— Да. Она тогда очень тяжело болела, в какой-то момент ее сочли мертвой, — ответила я.