"Когда-то я был таким".

"До того как меня забрали у тебя?"

"Нет, гораздо раньше. Когда ты познакомилась со мной, я был таким, какой я сейчас".

"Что же должно было произойти…"

А затем в сознании всплыл еще один обрывок их разговора, который состоялся на скале:

"Я подошел к тебе, но ты была так напугана, и ты напомнила мне ее".

"Кого?"

"Свою сестру".

— Скажи, ты сильно любил мою сестру?

Ричард вздрогнул от вопроса, которого он никак не мог ожидать от нее. Он повернулся и посмотрел в ее глаза.

— Да.

— Но ты мне рассказывал о ней так, будто она жива.

— Твоя сестра жива. Только некоторое время назад я считал… все мы считали, что она погибла.

— Что она упала с обрыва?

— Да, — он был поражен ходом ее мыслей.

— Но если ты так сильно ее любишь, то зачем женился на мне?

— Потому что я люблю тебя.

— Я в это не верю. Нельзя просто так изменить своей любви. То ты любишь одну, то уже другую. Напрашивается вопрос, а была ли вообще любовь. Невозможно вот так сразу изменить своим чувствам.

— А это и не было сразу.

— Тогда почему я? Потому, что была похожа на нее?

— Потому, что ты перевернула мою жизнь. Я понял, что все чувства, которые я испытывал к твоей сестре, на самом деле были обращены к тебе.

— Простите, что прерываю вас, — их разговор оборвала Амалия. — Но у меня срочное дело. Мне необходимо прямо сейчас покинуть территорию замка. Я хотела лично предупредить тебя об этом, Ричард. Меня не будет пару дней.

— Хорошо. Отправляйся. Тебе будет нужна помощь?

— Да, мне нужен водитель, так что я заберу с собой Марка. Если, конечно, ты не возражаешь?

— Не возражаю, поступай, как знаешь, — произнес Ричард и снова присел у камина.

— Мне так неловко перед вами, ведь сейчас вы остаетесь одни. Совершенно одни.

И тут Амалия перевела взгляд на Александру и подмигнула ей. От удивления у девушки расширились глаза.

— Мне прямо-таки неудобно, вдруг, пока меня не будет, вам понадобится помощь…

— Не волнуйся, мы как-нибудь справимся, — отозвался Ричард, поправляя поленья в камине.

— Тогда приятно вам оставаться, а я уже уехала, — и снова она подмигнула Александре, на что в ответ получила многозначную ухмылку и кивок благодарности.

Когда за Амалией закрылась входная дверь, Александра присела на кресло у камина и стала наблюдать за Ричардом. Он продолжал сидеть у самого огня, смотря на игру пламени.

— Я больше не хочу, и не буду пытаться вспомнить свое прошлое, — произнесла Александра, не сводя с него взгляда. — Мне надоело жить ожиданием.

Ричард повернулся к ней, гадая, что же она скажет дальше, как вынесение собственного приговора. Сколько отчаяния она увидела в его глазах.

— Я хочу просто жить и наслаждаться жизнью. Сейчас в моей жизни есть ты, и меня это устраивает. Ты сказал, что мы семья, что ты мой муж. И если это на самом деле так, то сделай уже что-нибудь, — и она подарила ему самую обворожительную улыбку, на которую была способна.

— Саша.

Он в один миг оказался рядом и, подняв ее с кресла, заключил в свои объятья. Зарылся носом в ее волосы. Вдыхая аромат ее кожи, он наклонился к ее шее и мягко поцеловал. Услышав в ответ тихий стон, он проложил дорожку из поцелуев к ее губам. Чуть отстранился и заглянул в ее глаза, чтобы убедиться, что она не против его прикосновений. Но его взгляд так и застыл на ее чувственных губах изогнутых легкой улыбкой. Ричард нежно прикоснулся к ним своими. Он почувствовал, как Александра прижалась к нему, отвечая на его поцелуй и ласки.

А дальше весь окружающий мир перестал существовать для них. Только он и она, их руки и губы. Два тела слились в одно и две души соприкоснулись в вечном танце мужского и женского начала. Они плавились, сгорая от страсти, и возносились на вершины мира. Пока не наступил миг, в котором их разум точно взорвался, рождая их новую ослепительную звезду.

Они лежали, обнявшись на большом мягком ковре у камина и языки его пламени, согревали их обнаженные тела. Мужчина — бесконечно счастливый и женщина… Он даже не подозревал, что сейчас творилось в ее сознании. Она была безумно счастлива и в то же время то, что вмиг произошло, заставило все внутри нее сжаться. Вся ее память вернулась к ней. Ей даже не пришлось прикладывать каких-то усилий, чтобы вспомнить. Это, как кто-то щелкнул выключатель, и преграда в ее сознании растворилась, представляя любой момент ее прошлой и теперешней жизни.

Но из всех воспоминаний наружу вылезло одно — с Керком. Он заставил ее любить его, а она и не подозревала, что все это ложь. Керк хотел использовать ее, хотел, чтобы она лично казнила того кого на самом деле любит. А что потом? Она поняла, что Керк откладывал любые их физические контакты на потом, когда завершится одно дело. И как ей потом пришлось бы с этим жить? Убить любимого, переспать с врагом, а затем произвести покушение на жизнь главы Совета жрецов Глории, чтобы быть самой убитой или заточенной пожизненно в камеру, наедине с собой, наедине с собственным горем утраты.