— В Хартфорде безопаснее. Он там почти не бывает, только в клинике раз или два в год. Элмсдейл ближе для него, — глаза доктора не отрываются от моих, когда он достает что-то из кармана. Водительские права Мэтта. — Переезжай ко мне. У меня есть гостевая комната. Горячий душ. Работающий кондиционер. Вкусная еда. Я даже кое-что знаю об уходе за ранами.

Я моргаю, глядя на него, переваривая его слова, пока он терпеливо ждет, когда до меня дойдет.

— У меня нет работы, — наконец выдавливаю я, опуская взгляд на гипс на ноге. — Не смогу тебе заплатить.

— Я и не прошу.

Доктор Кейн протягивает мне права. Я неуверенно беру их за край, но не выдергиваю из его руки.

— Ты же не серийный убийца, который убьет меня во сне, правда? — спрашиваю я, прищурившись. Я спросила это, скорее, чтобы пошутить. В другом случае это был бы вполне логичный вопрос. Но от доктора Кейна исходит какое-то странное успокоение.

Может, из-за того, как он держал меня за руку в скорой. Может, из-за того, как он держит это компрометирующее доказательство между нами, которое так легко можно использовать, чтобы упечь меня за решетку. Но, наверное, это что-то неуловимое, как вибрация в воздухе, то, что нельзя потрогать или попробовать. Просто уверенность. Что с ним я в безопасности.

Ухмылка медленно появляется на его губах.

— Ты же не серийная убийца, которая убьет меня во сне, правда?

Я отрицательно качаю головой.

— Хорошо. Тогда собирай свои вещички, и сматываемся отсюда к черту. Это место напоминает мне фильм «Дети кукурузы», — говорит он, бросив взгляд на одичавших ребят на качелях.

— Согласна. Только это пшеница, а не кукуруза.

— Без разницы. Здесь есть посевы и жуткие дети. Этого хватит.

С сомневающейся улыбкой я выдергиваю права из его руки и засовываю во внутренний карман куртки. Он выгружает мой мотоцикл, пока я поливаю цветы и кидаю пару вещей в рюкзак. Когда я возвращаюсь к двери, он забирает у меня рюкзак и перекидывает его через плечо. Прежде чем я успеваю спуститься, доктор Кейн обхватывает меня за талию и поднимает из автодома, вызывая разряд, пробегающий по всему телу. Я как будто парю в его руках, словно ему даже не тяжело держать меня. Когда он ставит меня на землю, то делает это осторожно, медленно. Предлагает мне свою руку для равновесия и ждет, пока я не встану уверенно на ноги, прежде чем отдать мне костыли. Он идет, подстраиваясь под мой медленный шаг, хотя мог бы легко идти быстрее.

Не помню, когда в последний раз мужчина провожал меня к пассажирской двери. Или открывал её для меня. Или аккуратно ставил мои вещи, прежде чем осторожно помочь мне залезть. Я не помню, чтобы меня кто-то пристегивал. Никогда. Но он делает всё это, болтая без умолку, рассказывая про свою машину, дом и город. Мимолетно улыбается мне перед тем, как закрыть дверь, и я не помню, чтобы чувствовала что-то подобное из-за простого жеста.

Доктор Кейн садится на водительское сиденье и заводит двигатель. Он включает передачу, но держит ногу на тормозе, поворачиваясь ко мне.

— Я должен что-нибудь знать перед тем, как мы поедем?

Этот электрический заряд всё ещё горит во мне. Я качаю головой.

— Хорошо. Отлично, — говорит он, и мы выезжаем из кемпинга «Принцесса Прерий».

Я должна остановить его. Прикоснуться к его загорелой, мускулистой руке, когда он тянется, чтобы включить радио. Рассказать ему правду о том, что произошло с Мэттом. Должна разрушить этот момент. Должна сделать всё сейчас, пока это не разрушило меня.

Правда рвется наружу. Но ей не хватает сил.

5

—

НЕДОСКАЗАННОСТЬ

ФИОНН

Какого черта я вообще творю?

Я задавался этим вопросом раз тридцать по дороге из лагеря. И пытался это не показывать. Поддерживал разговор, пытался отвлечься от мысли, засевшей в голове.

Но теперь, вытащив Роуз из машины и помогая ей добраться до моего дома, эта мысль звенит в голове, как сирена.

Что, черт возьми, я делаю?

Помогаю. Вот что. Она попросила помощи, и её отчаянный взгляд проник мне в душу, словно заноза. Странно, но я не помню, чтобы кто-то из пациентов просил меня о помощи так. Были разные симптомы. Болезни. Я слышал истории семей, передаваемые по наследству, которые формируют каждого из нас. Я слышал страх и благодарность. Но никогда не слышал такого вопля о помощи. Пока не появилась Роуз.

А ей это действительно нужно.

Роуз с трудом поднимается по лестнице на костылях, явно ещё не освоив их. Она шипит сквозь зубы проклятия. Хочется просто взять её на руки, но я сдерживаюсь, позволяя ей самой найти способ забраться наверх. Когда она добирается до крыльца, то оборачивается и одаривает меня усталой, но победоносной улыбкой. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на нее, но не получается.

— Ну, — говорит она, отвлекая мое внимание от её пухлых губ и заставляя сосредоточиться на её глазах. — Это было ужасно. Надеюсь, в ближайшее время мне не придется спускаться.

— Ты хорошо справилась.

— Было бы проще, если бы ты меня отнес.

— Хм, — я потираю затылок, пытаясь вспомнить, не произнес ли я свои мысли вслух. — Наверное…?

— Надо сшить взрослую переноску и будешь таскать меня на себе, как кенгуру, — продолжает она, и в её карих глазах загораются огоньки. — Представляешь, как весело будет ходить в магазин? Если у тебя есть швейная машинка, я всё сделаю.