Напетлявшись вдоволь, путники все же зашли в одну из лавок, хозяин которой хорошо говорил по-киргизски, что частично снимало проблему языкового барьера. Оставив скакуна возле небольшой коновязи напротив заведения, Дронов отсыпал хозяину горсть монет и попросил купить сахар к чаю – здесь его по традиции пили горьким, порой подмешивая соль. Ташкентец расплылся в улыбке до ушей и заверил, что знает вкусы приезжих из, как он выразился, «Джяропы» – очевидно, имея в виду Европу. Русских гостей владелец «ресторации» отвел в дощатый курятник позади своего заведения, где держал птицу для свежих яиц и, при необходимости, мяса. В курятнике вдоль стен стояла мебель наподобие деревянных лавок, и ташкентец самолично рассадил всех по местам, предварительно протерев сиденья тряпкой и загнав кур в угол, после чего умчался готовить заказ.

– Фу-ух… – Николай перевел дух – только присев, он почувствовал, как его вымотала толкотня на базаре. – Саша, ты как, не устала?

– Не очень, – мотнула подбородком девушка. Хотя ей, маленькой и хрупкой, в толчее пришлось хуже всего – выглядела стажерка запыхавшейся и растрепанной. И это несмотря на то что мужчины старались ее защищать от бесцеремонной толпы, прикрывая спинами. – Но спасибо за передышку. Думаю, теперь уже можно прямо выбираться к постоялому двору.

– Согласен, только перекусим. – Капитан уперся локтями в колени, подпер ладонью подбородок. – Ничего по пути не заметила подозрительного?

– Да вроде нет. – Все еще тяжело дыша, Александра одернула курточку и начала приводить в порядок волосы. – Мне мало что было видно с того момента, как мы на базар зашли…

– Прости, это же я надумал сюда тащиться… Тебя чуть не затоптали… – повинился Николай.

– Не надо извиняться, что ты. Так вот, по-моему, за нами никто не шел. Но если слежка была и нас не потеряли в этом людском море, то наблюдатели должны ждать сейчас где-то рядом, держа выходы из лавки в поле зрения. Вот тут-то я и думаю их приметить. Согласен?

– Звучит логично. – Мужчина с улыбкой протянул руку и потрепал стажерку по голове.

Та возмущенно пискнула и, одарив Николая гневным взглядом, вновь принялась убирать выбившиеся пряди. Продолжить разговор не удалось – явился хозяин. Он принес самовар, пиалу с сахарным песком, чайные кружки из дешевого желтоватого фарфора и глубокие миски с исходящими паром мантами. К каждой миске прилагалась простенькая оловянная вилка.

– Манты едят руками, но у вас так не принято, я знаю, – сказал владелец заведения, гордый своей осведомленностью. – Кушайте на здоровье, почтенные гости, приходите еще к старому Фаруху. Только у меня поедите как на родине.

Николай, с трудом сдерживая смех, поблагодарил ташкентца за обходительность и пообещал обязательно навестить лавку вновь. Он был почти серьезен – не стоило исключать, что отряд может задержаться в городе или позднее ему доведется побывать тут еще.

После трапезы квартет пробился к выходу с рынка, на что ушло не меньше получаса, и направился… прямиком на другой рынок. Помимо главного базара в центре города, каждый квартал имел собственную маленькую торговую площадь – к ним и жались постоялые дворы, которых во всем Ташкенте насчитывалось с полсотни. Такие базарчики представляли собой миниатюрные копии центрального – там тоже имелось все что нужно, кроме, пожалуй, сплошного навеса. Несколько прилавков вблизи обязательного арыка. Над арыком в тени деревьев перекинуты настилы на столбиках, покрытые паласами. Каркасное здание чайханы, посетители которой и обедают обычно на этих настилах. Цирюльня где-нибудь в уголке площади и, наконец, вход в караван-сарай.

Место для постоя выбрали случайно, пройдя зигзагом через несколько кварталов и по пути окончательно убедившись, что явной слежки за группой нет. Дронов отсчитал владельцу серебра за неделю проживания, в его присутствии обменялся с Джантаем парой фраз на киргизском относительно того, что «здесь получится неплохая база для наших дел», и отправился спать – якобы после долгой дороги, на деле же перед ночной вылазкой.

Покинуть двор незаметно удалось без труда. В караван-сарае имелся ночной сторож, но охранял он в первую очередь склад с купеческими товарами и после заката уснул, подпирая спиной створки его ворот. За конюшней и жилыми комнатами никто не присматривал, так что «разведгруппа» русской экспедиции тихо выскользнула из здания, вывела лошадей и была такова. Ночь выдалась ясной, улицы они немного изучили, так что вскоре после полуночи благополучно добрались до искомой библиотеки…

Черный ход оказался узкой дверцей в задней стене строения. Хотя с улицы она была не видна, створку все равно потрудились расписать таким же резным орнаментом, как и на главном входе. В лунном свете Дронов разглядел переплетающиеся виноградные лозы, побеги хмеля и ветви плакучих ив, лепестки незнакомых цветов и листья разнообразных деревьев, выточенные рукой, вне всяких сомнений, выдающегося мастера.

– В точности как было описано, – пробормотала Саша и принялась шарить ладонями по стене вокруг двери, то приседая, то вставая на цыпочки.

– Что ищем? – спросил Николай, тревожно оглядываясь. Позади библиотеки располагался обширный пустырь, окруженный высокими глиняными заборами, и в затылке капитана все острее кололо холодными иголочками тревожное чувство – словно из-за их гребней за ним и стажеркой кто-то наблюдает недобрым глазом. Мысленно он даже пожалел, что приказал спутникам остаться в дальнем переулке, с лошадьми.

– Э-э… Нашла! – Вместо ответа девушка вытянула из-за косяка витой шнурок и трижды его дернула. Послышался приглушенный звон колокольчика.