Я смотрел на морду ксеноса, которая может уже и не вызывала физического отторжения, но, слава неуправляемым изменениям мозга, не стала эстетически приятной. Он, кажется, ждал и наблюдал с некоторой усмешкой.

— Неожиданное… заключение. Почему вы так считаете?

— Остаточные следы энергии, пропитавшие структуру материала. Те, кого вы называете Старшими, перешли точку невозврата, если столь долго пробыли в изолированном пространстве.

— Почему? — спросил я. — Если они могут угрожать всем нам, то мы бы хотели обменяться данными. В конце концов, в крайнем случае придётся объединиться против них.

Ксенос чуть наклонил голову вперёд и шире открыл глаза.

— Нашего понимания психологии людей достаточно, чтобы не сомневаться, что союз с вами невозможен.

Я подавил в себе желание напомнить, что вначале, да и несколько раз позже, люди пытались решить конфликт дипломатическими методами. В бескрайней галактике места хватило бы всем на обозримые десятки тысяч лет.

Так, продолжим говорить прямо.

— Нет, вы ошибаетесь в этом суждении: перед общим врагом люди склонны объединяться. И также нам свойственен страх неизвестности. Вы — известная угроза, понятная нам. Если Анбиддены поведут себя агрессивно, то мы будет склонны договориться. Ведь в крайнем случае перебьют сначала одних, а потом и вторых. Людям трудно будет принять союз. Вероятно, мы даже продолжим сражаться после устранения неизвестной угрозы. С другой стороны, пока Анбиддены вели себя дружелюбно по отношению к людям и помогли собрать этот корабль. А вот вы являетесь их старым врагом, которого они когда-то не добили. И всё же, в чём опасность пузырьковых вселенных? Анбиддены, а я предлагаю отделять их от Старших, рассказали нам о том, где поселились.

Я постарался вернуть разговор с Унши к обмену информацией, прежде чем переходить к более важным разговорам. Чернов одобрительно кивнул.

Унши, кажется, теперь смотрел с интересом, и некоторое время размышлял. От Иштара как раз отделился ещё один роевик, на этот раз иной модели — мини-буксир для переноски грузов. На сделанной фотографии в его манипуляторе виднелся небольшой квадратный ящик со стороной меньше полуметра.

— Мы обычно не делимся информацией. Но в этот раз ситуация иная. Люди хорошо знают элементарную физику материального мира, но плохо понимают подпространство и никогда не спускались в глубинные слои. Это мир, где правит энергия. И вы никогда не встречали аномалии пространства, вызывающие появление пузырьковых вселенных. Дело в том, что в них могут искажаться физические законы. В большинстве случаев, длительное выживание в подобных невозможно. В иных ситуациях могут наблюдаться аномалии. Судя по нашему анализу, в их убежище искажено подпространство, и оно частично слилось с материальным миром.

Вот так речь… и мне это нравится всё меньше.

— Вы хотите сказать… что? — не понял я, глянув на столь же озадаченного Чернова.

— Мы не имеем достаточно информации. Но велика вероятность, что Анбидденам, адаптировавшимся к жизни в окружении энергий подпространства, проблематично долго существовать в нашей вселенной. Вероятность этого утверждения около шестидесяти процентов.

Ох… ого, до чего интересные новости.

— Это… странно, но согласуется с некоторыми вещами. Хотя мы видели их техников в комплексе… — я услышал подсказку Ауры и повторил её собеседнику. — И мы не понимаем механику работы такого ограничения. Можете сказать… более простыми словами?

На лице ксеноса мелькнуло презрение и недовольство. Я точно начал лучше их понимать, теперь не сомневаюсь.

— Приведу понятную вам аналогию. Некий биологический вид жил в планетарной области со среднегодовой температурой в двести девяносто градусов. Потом он переселился в область, где в среднем триста десять. Поначалу к повышению температуры было трудно адаптироваться — требовалось больше влаги для охлаждения. Но затем эволюционные процессы преобразовали вид, сделав такую среду для него оптимальной. Вернуться назад окажется ещё сложнее, поскольку в подобных рамках перенести недостаток тепла сложнее, чем избыток.

Переводчик дал сбой и сказал мне шкалу Ксентари как есть? Но обычно они преобразовывали меры в наши для лучшего понимания. Скорее всего это температура в кельвинах, где ноль — это абсолютный ноль. А двести девяносто — это около семнадцати градусов Цельсия. А триста десять — тридцать семь.

И в таком ключе всё становится понятно.

— Они привыкли жить в некоем энергетическом поле и условиях физики. И теперь без него им крайне некомфортно и требуются специальные устройства? Например, постоянно носить особый скафандр. Занятно… и тем лучше. Им нет резона покидать привычную область обитания.

— Пузырьковые вселенные не вечны. В сущности, они являются аномалиями, которым свойственно рождаться и затухать, — возразил Ксентари. — Они использовали опасное убежище, но в итоге им понадобится выйти наружу.

— Спроси о том, откуда он это знает, — посоветовал Чернов и я повторил вопрос Унши.

— Хм… мы когда-то нашли корабль иной расы, — ксенос оказался удивительно разговорчив: обычно они ничего не говорили. — Это было в почти забытые времена. Именно он стал источником наших технологий. Мы знаем о войне между далёкими галактиками. Предлагаю тебе ознакомиться с банком данных. Уверяю, он безопасен. Я подожду.

Дрон как раз оставил контейнер около Небосвода и его подобрал наш и подтащил к шлюзу. Его проверили — искали источники радиации или биологические угрозы. Я камерами видел, как удалённо управляемые дроиды вытащили из контейнера устройство размером с крупную гранату.

Ну что же…

Чернов был согласен. Ксентари разве что могут захотеть уничтожить Небосвод. Но вряд ли это сделают с помощью такой небольшой штуки. Убить меня? В чём смысл? Даже если в их глазах я кто-то особенный, свою роль я уже сыграл. Да и не убьёт меня такое небольшое устройство. Разве что — там есть вирус для нейросети. Но наши значительно отличаются от моделей ксеносов.