Баронесса долго изучала набросок, а потом быстро открыла блокнот на первой странице. На этот рисунок она смотрела ещё дольше, после чего очень аккуратно положила блокнот обратно на стол и посмотрела на Анну.

— Я думаю, ничего страшного не случится, если мы с твоей мамой поговорим, — улыбнулась Анна, стараясь держать себя в руках и не устроить прямо здесь и сейчас безобразную истерику.

— Надеюсь на это, — вздохнул Куницын и отпустил её, доставая мобилет и набирая номер.

Женщины вышли из каморки, оставив его одного разговаривать с Женей Рысевым.

Я подъехал к гостинице, в которой остановился Кирилл Овсянников, в преступном миру известный как Фрол Скрытный. Сидящий рядом со мной Мамбов напряжённо смотрел на трёхэтажное здание, внимательно наблюдая за окнами.

— Ну что, я пойду в управу, — наконец произнёс Олег, не заметив ничего криминального. — Если там возникнут осложнения, то в военную жандармерию.

— Меня как-то допрашивали жандармы, — ответил я задумчиво. — Мне они вполне толковыми показались, так что где-то тебе в любом случае повезёт. Времени ещё много. Я сейчас нашего мошенника вытащу, и поедем к Петрову. Представление посмотрим. Там вроде вместо Жу-жу какую-то новую девушку приняли, вот и оценю её таланты.

— Не переусердствуй с оценкой, — усмехнулся Мамбов и легко выпрыгнул из машины.

Управа располагалась от гостиницы недалеко, и Олег спокойно мог дойти до неё пешком. Мы с ним оба заметно нервничали. Я только за утро уже три раза позвонил. Один раз Петровичу и два раза Маше. В последний раз Маша попросила больше не мучиться дурью и сосредоточиться на деле, сказав, что у них всё в порядке. Макр, питающий защиту, работает прекрасно, заряжен до упора, и кроме всего прочего она пообещала Петровичу даже носа из-за защитного периметра не высовывать. Я же, в свою очередь, пообещал успокоиться.

Достав мобилет, долго на него смотрел и спустя почти минуту набрал номер.

— Овсянников, слушаю вас, — раздался в трубке знакомый голос.

— Скажи мне, Кирилл, почему я стою возле двери твоей гостиницы вот уже пятнадцать минут и никак не могу тебя увидеть? — проворковал я так ласково, что самому противно стало. — Выходи, поедем в игорный дом наслаждаться пением прекрасной Лоры.

— Это не смешно, Евгений Фёдорович, — пробурчал Овсянников.

— А я не смеюсь. Выходи!! — на этот раз я рявкнул так, что, кажется, Кирилл что-то уронил на пол, если судить по раздавшимся в трубке звукам. — Сегодня состоится сделка, и у нас появился прекрасный шанс посмотреть на покупателей, а при малой доле везения можем встретить и организатора прекрасного аукциона.

— И что будем делать, когда встретимся? — пробурчал Овсянников.

— Поздороваемся, — я жёстко улыбнулся, глядя на себя в зеркало заднего вида. — Дмитрий Фёдорович приказал нам ничего не предпринимать и просто наблюдать. Он потом планирует передать данные графу Орлову. Ты что, ничего не знаешь? — и я так натурально удивился, что сам себе поверил.

— Знаю, конечно, — быстро ответил Овсянников. — Только не понимаю, почему вы не пойдёте в игорный дом с графом Мамбовым?

— Кирилл, — я с ним разговаривал, как с ребёнком, — мне хочется пойти с тобой. Что из слов «собирайся, нам пора ехать» тебе непонятно? Чем дольше ты сидишь в номере, тем сильнее во мне просыпается желание, плавно перерастающее в довольно агрессивную потребность накатать на тебя сразу два доноса. Медведеву и Орлову. Как ты думаешь, кто из них первым сделает с тобой что-то ужасное и без вазелина за то, что ты не оказываешь мне содействие?

— Да выхожу я уже, не надо себя накручивать, — и он отключился.

— Вот же козёл! — я зло оскалился. — Неужели никто его не учил, что в таких ситуациях нужно вести себя максимально осторожно, чтобы тебя не заподозрили в нехорошем? Мои размышления прервал звонок. Посмотрев на высветившийся номер, я ответил: — Аркаша, мне сейчас дико некогда. Если у тебя проблемы с матерью, то можешь ей сказать, что у меня протекла крыша в родовом поместье, и только ты сможешь всё починить, чтобы наших прелестных горничных дождём не заливало.

— Нет, Женя, наоборот. Я хочу доставить матушке удовольствие и сделал предложение одной замечательной девушке, — быстро ответил Куницын.

— Я тебя искренне поздравляю, но давай поговорим послезавтра, когда у меня закончатся совершенно неотложные дела, — и я уже хотел отключиться, но тут Куницын проговорил в трубку ещё быстрее.

— Значит, клан Рысевых не будет возражать, если я женюсь на Анне Свинцовой? — деловито уточнил он.

У меня от такой новости рука остановилась на полдороги к кнопке отбоя. Я почти минуту молчал, пытаясь сообразить, что Куницын только что сказал.

— Аркаша, — наконец я сумел сформулировать нечто членораздельное. — Скажи мне только честно, как друг другу, если я сейчас скажу, что рад за тебя и, конечно, не возражаю, твоя мать не подкараулит меня в тёмном переулке и не предаст жуткой смерти от сковородки?

— Ты говоришь странные вещи, Женя, — хмыкнул Куницын. — Разумеется, мама никогда не станет никого подкарауливать, да ещё и со сковородкой.

— То есть она принимает твой выбор и согласна с ним? — я вспомнил, как баронесса говорила о Свинцовых, когда мы ехали в поезде из Иркутска в Ямск. Почему-то тогда мне не показалось, что она без возражений примет девочку из такого сложного семейства.