— Ладно.

Поля надеялась, что им встретится что-то подходящее по пути. Спать сидя в машине не хотелось категорически.

— Почему ты ни о чем не спрашиваешь? — вдруг ни с того ни с сего обиделся Даня. — Зачем мне в ущелье? Почему так важна вода?

— Свидание с очередной вассой? — предположила Поля, до ломоты в глазах вглядываясь вперед.

— Не с очередной! — вдохновленно возразил Даня. — А с самой красивой, нежной, доброй вассой!

— Добрый дух не станет назначать встречу, на которую ни за что не сможет явиться. Нет воды — нет и вассы.

— Это только твое предположение, — он нахохлился.

— Конечно. Ты нарушил закон? Скрываешься?

— Ну наконец-то! — обрадовался Даня. — А я уж и не чаял. Залезла-таки в мою душеньку грязными лапками.

Поля растерялась. Она опять сделала что-то не так?

— Мне нужно знать, как тебя представить местным… — пробормотала она озадаченно.

— Ну, — Даня заулыбался от уха до уха, — я не то чтобы прям нарушил закон. Но! Но и не то чтобы прям не нарушил… Такое… неоднозначное это. В Лунноярск меня ждет преданный князю человек, который должен был помочь сойти за здешнего, племянника там из далекого селения…

— Не похож ты на того, кто вырос в далеком селении.

— Видела бы ты, где я рос! Неважно. Сначала — свидание в Костяном ущелье, потом Лунноярск и прочая скукота. Давай так: здесь я буду Даней Стужевым, что чистая правда по документам. Это фамилия моей обменной семьи.

— Если кто-то узнает, что я перетащила через перевал живого человека, то хлопот потом не оберешься. По обе стороны от перевала знают историю доктора Бойко, и желающих сунуться к духам нет. Но если выяснится, что все-таки можно…

— Ага-ага. Буду молчать и кивать.

В способностях княжича молчать Поля сильно сомневалась. Но ее дело — рулить, а не думать, так что пусть князь сам решает, что делать со своим старшим отпрыском и последствиями его перевозки в Высокогорье.

Справа, за густой тенью раскидистого дерева мелькнули золотистые огоньки. Поля сбросила и без того невеликую скорость, показала Дане:

— Мне мерещится или это горт?

Он прищурился, подался вперед.

— Сытый, старый, степенный горт, — подтвердил с удовольствием. — Дух надежного, крепкого дома, где живут в любви и достатке. Свинство, конечно, сваливаться среди ночи людям на голову вот так с бухты-барахты…

Но Поля уже свернула к золотистым искоркам, надеясь, что в темноте не сшибет что-то важное. Курятник или собачью будку.

Мотор старой машины ревел в ночи.

Желтопузые подсолнухи часовыми окружили их с обеих сторон.

Фары высветили высокий забор и покатую крышу за ним.

Поля остановилась и вышла.

Застыла, ожидая появления хозяев.

Кто бы не услышал их появление в царящей тишине.

Противно забрехала собака, и Поля машинально чуть рыкнула, утихомиривая дуру.

— А? — Даня изумленно подпрыгнул. — Это еще что такое было? Дедушкины гены?

Собака притихла.

— Эй! — крикнули из-за забора. — Это кто тут такой богатый на машине с бензином?

— Это Поля. Поля с Гиблого перевала.

— Эко тебя занесло, девонька.

Открылась калитка. Теплые золотистые искорки плавно кружили над головой степенного хозяина с густой черной бородой.

— Входите, раз приперлись, — сказал он беззлобно. — Хлебосолить вас буду.

— Здрасти, — неугомонный Даня ринулся вперед. — А я, стало быть, Полин случайный попутчик… Данила, разговаривающий с духами. Путешествую до Костяного ущелья.

— Нет там духов, — мужик вроде как удивился, — дурные они, что ли, лезть в такую дыру? Не с кем там разговаривать.

— Проверяй, но доверяй, — провозгласил Даня и засмеялся. — Ой, то есть наоборот.

— Прибился блаженный по дороге, — вздохнула Поля, забирая из багажника свою дорожную сумку и рюкзак княжича.

Виктор Степанович, хозяин пасеки, шуганул любопытно-сонных домочадцев — завтра, мол, на гостей еще поглазеют, чего сыр-бор устраивать посреди ночи. Выдал нежданышам по плошке бараньего супа с фасолью и несколько кукурузных лепешек.

— Ополоснуться можно во дворе, в летнем душе. По нужде за углом. Спать — на веранде, там хорошо, не душно. И не колготитесь тут долго, светает скоро.

В Высокогорье вставали с солнцем и ложились с ним же.

Выдав инструкции, Виктор Степанович широко зевнул, махнул рукой, половиня золотистые искорки над головой, и часть из них перетекла к Поле. После чего отправился досыпать, нимало не тревожась из-за чужаков в доме.

Сытый и уважаемый домовой дух и за гостями присмотрит, и двери, коли надо, откроет-закроет, и мышей прогонит, и молоку не даст скиснуть.