– Брат, - Александр поймал мою руку, когда я вновь замахнулся, игнорируя пульсацию в костяшках. – Достаточно. Выслушай меня, а потом круши, что угодно. Я нашел кое-что.

Мой братишка прав. Нужно выслушать. Отдергиваю руку, подходя к столу, разливая нам по стаканам виски. Александр присаживается напротив, но не пьет, а я же закидываю в себя обжигающую жидкость, но разум до сих пор раз*бывает мою нервную систему. Хочется разнести этот дом по камешкам, поехать к тому уроду и голыми руками задушить, но чтобы не отравлял жизнь моей женщине. Что же делаю я? Нихр*на из перечисленного! Почему? Чтобы не навредить своим близким, если поддамся своей импульсивности.

– Саш, быстрее говори, иначе я… с ума сойду окончательно, - наливаю следующий стакан, присаживаясь на кресло.

И я ни капли не лгу. Невыносимо уже все терпеть. Лера, то в сексе могла отрезвится от кошмарного сна в котором находится уже пару дней, но сегодня ночью и это не помогло. Ее на протяжении всей ночи мучила атака. Что я мог делать? Врать ей, что все пройдет, говорил, что вместе пройдем и все наладится. Станет лучше.

Брат был серьезен, как никогда прежде. Ни шуток, ни смеха, а лишь титаническое спокойствие. Значит, нашел что-то существенное.

– Нашел нечто интересное, но использовать ты не сможешь. Я поймал того доктора и он мне все рассказал. Ты в курсе, что у Валерии имеется два брата по отцу?

В отрицании качаю головой. Что же, теперь кое-что объясняет. В одиночку Глинский не работал, а кому еще можно доверится, кроме собственных сыновей?! Подозрение зарылось во мне, но я не хотел в это верить. Нет, все же она их сестра. Определенно забудь, Доменик.

– И? Александр хватит тянуть. Серьезно, у меня нервы уже ни к черту…

– Глинский убил Николая Царева, - прервал меня Александр и я дернулся, как от тока.

Нет, я все же нахожусь во сне. Не может быть. Не реально. Какого черта? Я не могу поверить в это!

– Повтори, - потребовал я сухо, наливая следующий стакан и опрокинув тут же залпом.

Не вяжется в голове. Да, Глинский испоганил им жизнь, но зачем убивать того, кто защищал твою дочь? Валерию в пятнадцать лет чуть не убили и если бы ты мразь, не убил ее отца этого не произошло! Не могу уловить его замысел.

– Ты слышал, Доменик. Смотри, - он протягивает телефон, включая запись.

И все сошлось. Александр мне пересказал разговор с тем врачом. После того, как Николай забрал свою дочь обратно на него напали после работы, избили до полусмерти и привезли в больницу, где в палате стояла камера о которой Глинский не подозревал. Именно он вколол какую-то жидкость в вену Цареву и после этого он заболел раком. Теперь понятны различия в диагнозе. Ему же и заказали операцию Валерии, но после он сбежал, ведь ему приказали сделать ее до конца жизни глухой, но врач нарушил условия договора. Почему? Его отцу угрожали и он решил таким образом отомстить.

Отдаю телефон замолкнувшему Александру, хлопая себя по щекам, чтобы прийти в себя. Я еще когда-то считал себя монстром… Он ее хочет вернуть в семью? После того, как убил ее брата, отца, испоганил жизнь Елизавете? Больной на всю голову. Но, вот, чего я опасаюсь. А что если он все перевернет, подставит других людей, но никогда не признается Валерии в том, что уничтожил род Царевых? Думаю, это и есть часть плана. Черт возьми, а Александр прав – я не могу сейчас использовать! Запасной вариант, на случай, если Валерия узнает когда-нибудь… Не позволю.

Оставив Александра в кабинете, пошел в гостиную. Мне срочно нужно проверить Валерию и успокоится. Ко всему прочему, меня одолевает беспокойство, что она не вытерпит такого накала и сотворит с собой что-нибудь. Еще рано сдаваться, маленькая. Точнее, не имеем права. Чтобы выжить, должны бороться до последнего. Небольшая передышка это лишь малое, что я могу тебе даровать.

Останавливаюсь в коридоре, наблюдая из-за угла, застывая. Опять плачет, а Алиса и Алина не замечают, как глаза малышки заволокло пеленой. Вновь паника поработила ее головушку. Девочки сидят на ее коленках, поглаживая по голове, не имея понятия, что за пределами этих стен скоро разразится настоящая война. Лишь Валерия предполагает, но не может знать примерный масштаб бедствия. Помрет не мало и это не минуемо. Решено еще до нас. До нашего рождения.

Я принял решение. Не мог больше выносить. Ноги сами собой привели меня к Валерии, я опустился на колени, потянув ее на себя, а девочки сели на ее ножки, обхватывая нас маленькими ладошками, тоже отпуская себя, разревевшись. Мое сердце готово уже расколоться от этого плача, болезненно сжимается, когда Алина стойкая девочка всхлипывает, вжавшись в мое плечо. Дети все чувствуют, а моя малышка до сих пор не выросла. Вместе с ними, борется с тем, чего не ведает. Хочет помочь и намеревается пожертвовать собой, но избавится от мучений.