Вдали, на фоне мертвенного пейзажа, он увидел его. Огромный скакун, словно выкованный из тьмы, с глазами, горящими тусклым адским огнём. Шерсть его была чёрна, как ночь, а тело излучало мертвенный холод. Это был немертвый скакун, один из стражей Ада, существо, сотканное из самой сути преисподней. Но Крид не испугался. Он увидел в нём не врага, а потенциального союзника.

Он медленно подошёл к скакуну. Тот наблюдал за ним, не двигаясь, его глаза сверкали тусклым светом. Крид протянул руку, не проявляя ни малейшего страха. Не было нужды в хитрости или силе. Бессмертный воин понял скакуна, понял его вечную муку, его одиночество в этом мёртвом мире. Крид просто почувствовал его.

Крид не приручал скакуна, он соединился с ним. Его рука коснулась лба скакуна, и между ними пробежала невидимая связь. Было понимание, не словами выраженное, а чувством, не насильно завоёванное, а добровольно принятое. Это было не подчинение, а союз двух одиноких существ, объединённых вечным бременем бессмертия. Они были ныне едины, два несгибаемых воина, готовые пройти через преисподнюю вместе. Крид вскочил на спину скакуна. Теперь путь будет легче.

Вскочив на спину немертвого скакуна, Крид направил его в самое сердце Ада. Скакун, словно чувствуя его намерение, помчался вперёд, пронзая бескрайние Шартрезские смрадные поля. Под копытами скакуна трескалась земля; из трещин вырывались струи серо-зелёного дыма, а воздух наполнялся удушливым запахом гнили и разложения.

Крид наслаждался этим мерзким пейзажем. Он не испытывал отвращения, лишь холодное удовлетворение. Этот мир был идеальным отображением его собственной души — бесконечный, мрачный и лишённый всякой надежды. Здесь не было ни света, ни тепла, только бесконечная тьма и холод. И это было идеально.

Скакун нёсся вперёд, пронзая густые туманы, из которых выныривали призрачные фигуры и разлагающиеся тела. Крид не обращал на них внимания. Они были лишь частью этого ужасающего пейзажа, частью вечной муки. Его взор был устремлён вдаль, к самой глубине Ада, к тому месту, где он надеялся найти покой.

Он проскакал мимо разрушенных городов, сложенных из костей и камня, мимо реки Стикс; её воды были чёрны, как смоль, и излучали мертвенный холод. Он видел муки осуждённых душ, слышал их стоны и крики, но не обращал на них внимания. Только покой был его целью. Только забвение могло спасти его от этого вечного бремени бессмертия. Он скакал вперёд, наслаждаясь своим путём.

На бескрайних Шартрезских полях, среди смрада и разложения, фигура мертвеца встала на пути Крида. Это был рыцарь, одетый в тяжёлые латы, почерневшие от времени и пропитанные влагой могилы. Его лицо, скрытое забралом шлема, было невидимо, но от него веяло ледяным холодом. Рыцарь сидел верхом на костлявом коне; его рёбра проступали сквозь истончённую кожу, а глаза были пустыми впадинами. Это был мертвец из далёкой Франции, призрак прошлых войн, призрак вечной печали.

Рыцарь не двигался, он просто стоял, загораживая путь Криду. Его конь также был неподвижен; костлявые ноги увязли в тёмной земле. Это было не просто препятствие, а вызов. Вызов бессмертному воину, вызов его бессмертию. Вызов его вечной муке.

Крид остановил своего скакуна. Он внимательно осмотрел мёртвого рыцаря: его латы, его коня, его почерневшее от времени оружие. Это был не просто призрак, это была легенда, овеянная веками и страданиями. Это была история. И она не хотела его пропускать дальше.

Он понял, что перед ним стоит не просто препятствие, а испытание. Испытание, которое нельзя преодолеть силой. Он не мог просто разбить его в пыль. Ему нужно было что-то ещё, что-то более тонкое, что-то более глубокое. Ему нужно было понять рыцаря, понять его боль, его страдания, его вечную муку. Только так он смог бы пройти дальше. Только так он смог бы продолжить свой путь.

Его голубые глаза встретились со сверлящим мраком пустых глазниц шлема рыцаря. Между ними простиралась вечность и бескрайний мрак. Крид приготовился к дуэли.

Тишина, тягучая и липкая, словно смола, повисла между Кридом и рыцарем. Лишь шелест ветра, несущего запах гнили с Шартрезских полей, нарушал безмолвие. Крид сидел на своём немертвом скакуне, внимательно изучая неподвижную фигуру рыцаря. Тот оставался незыблем, мёртвый страж, застывший в вечной обороне.

Виктор спокойно спешился, желая как можно скорее продолжить свой путь.

Воздух загудел от напряжения. Крид, не тратя времени на попытки прийти к взаимопониманию, с молниеносной быстротой выхватил меч. Не из металла, а из сгустка чистой энергии, он появился в руке Виктора, словно материализовавшись из самой бездны. Клинок сверкнул, отражая тусклый свет преисподней, и опустился в стремительном, точном ударе.

Рыцарь, хотя и недвижим, реагировал мгновенно. Его копьё, почерневшее от времени и пропитанное могильным холодом, встретило меч Крида с оглушительным грохотом. Удар был настолько силён, что земля под копытами их скакунов треснула, из образовавшихся трещин хлынул густой, серо-зелёный дым.

Битва началась. Это была не просто схватка — это был танец смерти, холодный и бескомпромиссный. Меч Крида, излучающий ледяное сияние, сталкивался с копьём рыцаря, излучающим мертвенный холод, в стремительном обмене ударами, с потрясающей скоростью. Каждый удар сотрясал землю, каждое столкновение высекало искры из металла копья.