Алена, будто прочитав мои мысли, резко обернулась ко мне. Ее глаза, обычно искрящиеся весельем, стали серьезными.

— Извини, но я сделаю все, чтобы ты почувствовала себя особенной, — заявила она. — Бутерброды можно съесть в любой другой день. Сегодня твой день рождения, и я хочу, чтобы он был незабываемым.

Я тут же оттаяла. Подруга искренне желала превратить этот день в особенный, и я не могла не оценить ее старания. Весь мрак, который я накручивала в голове, начал рассеиваться. Алена просто хотела, как лучше — и вела себя так, как привыкла и умела.

— А что можно сделать? — поинтересовалась я.

— Давай устроим настоящий праздник, — с энтузиазмом выпалила Алена. — Будем веселиться до утра. Никаких грустных мыслей! Может, пойдем в клуб? У меня завтра как раз выходной.

Я не любила клубы. Там всегда было шумно и тесно — мне трудно расслабиться в таких местах. Зато Алена их просто обожала. Тут я вдруг вспомнила, что еще не рассказала подруге о своей находке.

Я сходила в комнату, взяла фотоаппарат и вернулась, держа его в руках.

— Смотри, какую камеру я нашла на антресоли у бабушки, — ответила я, скрывая свою неуверенность. — Надеюсь, она работает.

Алена сморщила нос.

— Камера как камера. Устаревшая к тому же. Зачем тебе это? Ты же знаешь, что ты уже не в моде. Все сейчас снимают на телефоны, а тот, кто делает профессиональные фотографии, должен уметь что-то особенное. Зачем тебе эта штука, если твои съемки и так не заказывают?

Ее слова задели меня в самое сердце. Я хотела бы признаться, что я на самом деле пытаюсь найти свой стиль, что каждый кадр — это история. Но вместо этого замерла, словно получила пощечину.

— Может, ты и права, — пролепетала я. — Я просто думала…

Я замялась, не зная, что сказать дальше. В голову лезли сомнения. Почему я продолжаю заниматься фотографией, если ни один из моих снимков не нравится никому, даже мне?

Алена, заметив мое молчание, приподняла бровь.

— Сделаем так: ты меня сфотографируешь на свой фотик. Я выгляжу просто потрясающе!

Я чуть помедлила, переваривая ее слова. Недавняя критика все еще отдавалась тягостным чувством, но Алена всегда говорит то, что думает. Ее предложение сделать кадр было весьма кстати, ведь мне как раз нужно было опробовать аппарат.

— Почему бы и нет? — вздохнула я, стараясь выглядеть спокойной. — Попробуем.

Алена подпрыгнула на месте от радости.

— Отлично, тогда я пока припудрю носик, а ты готовь свою рухлядь, — засмеялась подруга.

Только я вставила пленку, как возвратилась Алена, полная уверенности в себе.

— Правда, здесь нет ничего фотогеничного, — задумчиво проговорила Алена, окидывая критическим взглядом скромную обстановку моей квартиры. — Где будем снимать? Хотя ладно! Пусть будет «бабушкин» вайб!

Я разместила Алену у окна — подумалось, что мягкий свет, проникающий сквозь занавески, придаст кадру теплоты и естественного очарования.

— Ну как? — спросила Алена и приняла отрепетированную позу, как будто она участвовала в профессиональной фотосъемке для журнала.

Я выставила настройки и навела фокус. С легким волнением нажала на кнопку затвора. Камера отозвалась щелчком, фиксируя на пленке первую фотографию.

Света стало больше, потом еще больше — и я потеряла себя в его лучах. Вокруг меня расплылись границы реальности, и я уловила, как время замедляется, превращаясь в одно длинное мгновение.

Я крепко зажмурилась, а когда снова приоткрыла веки, Алены уже не было передо мной. Исчезли и занавески, на фоне которых она только что позировала. Даже окружающая обстановка больше не напоминала мою квартиру.

Меня мгновенно захлестнула паника. Я не имела ни малейшего представления о том, где оказалась. Сердце забилось так часто — того и гляди, вот-вот вырвется наружу. Куда делась Алена? Что это за странное помещение?

Страх постепенно уступил место любопытству. Пульс замедлился, хотя все еще отдавался тревожными ударами в висках. Я принялась оглядываться, пытаясь сориентироваться в этом загадочном пространстве.

Оглянувшись, я увидела, что вокруг меня возвышался огромный стеклянный купол. Но это было не обычное стекло — скорее, он казался сделанным из чистого хрусталя. Каждый луч, проникающий внутрь, рассыпался на бесчисленные искорки, разлетаясь разноцветной радугой во всех направлениях. Подняв руку, я осторожно коснулась одного из лучей. Он ощущался теплым, почти живым под моими пальцами.

Хрустальные стены мерцали и переливались, создавая впечатление вечного танца сияния. Витал едва уловимый аромат цветов.