— Ты… говоришь?! — изумленно выдохнула я, не веря своим ушам. Хотя, казалось бы, чему удивляться после говорящего дерева.

— Ну конечно! — Луми весело фыркнул и подмигнул. — Здесь, в Эфемиросе, возможно все, если ты веришь в магию!

Его крылья взмахнули, рассыпая вокруг крошечные светящиеся пылинки, которые медленно опустились на землю снежинками.

— Какой же ты милый, — прошептала я, присаживаясь рядом с ним.

Осторожно протянув руку, я коснулась его мягкой шерсти, и Луми тут же подставил свою голову, словно давно ждал этого ласкового прикосновения. Глаза, огромные и сверкающие, как звезды, внимательно наблюдали за каждым моим движением. Свет, струившийся сквозь полупрозрачные крылья, разливался вокруг, создавая иллюзию радужного ореола. Улыбка сама собой появилась на моем лице.

На Земле у меня никогда не было питомца — бабушка всегда была категорически против домашних животных. Но сейчас я сидела рядом с этим маленьким чудом, и на душе было тепло.

— Как ты догадался, что я не Яра? — с любопытством спросила я. И тут же исправилась. — Вернее, только недавно стала Ярой.

— Яра никогда не выходит из дома без фотоаппарата, — уверенно ответил Луми.

Вот почему Лирана и Аэльдри задавали мне столько вопросов о камере — точнее, ее отсутствии. Видимо, в этом новом мире страсть к фотографии — неотъемлемая часть моей личности.

Луми поведал мне, что он — котафиз: существо, чьи крылья меняют цвет в зависимости от настроения. Пока он говорил, крылышки то становились светло-розовыми, отображая радость, то приобретали глубокий синий оттенок, показывая задумчивость.

— Я буду твоим верным спутником, — заявил котафиз, легко запрыгнув мне на плечо. — Вместе мы сможем совершить великие дела!

С Луми на плече я вошла в студию и замерла, оглядывая стены, украшенные моими фотографиями. Душа затрепетала, когда я осознала, что каждое изображение, сделанное мною, оживает прямо на глазах. Снимки будто дышали, передавая атмосферу момента, застывшего в кадре.

Фотографии не просто висели на стенах, они рассказывали свои собственные истории, приглашая погрузиться в мир, где каждый снимок — это окно в другую реальность.

Вдруг Луми ткнул лапкой в одну из картинок: на нем был отображен пробегающий мимо цветной единорог. Листья деревьев вокруг него искрились, отражая звездные лучи, и чудилось, что сам единорог смеется, играя с ветром. Снимок буквально светился изнутри, освещая все вокруг.

— Ты действительно поймала его радость! — с восторгом проговорил Луми, и его голос был полон восхищения. — Это великолепно!

Так значит, тут были и единороги! Воистину, необычайный мир. Бросив взгляд на снимок, я всей душой ощутила миг, который смогла запечатлеть — искренний, чистый, волшебный.

Это можно было сказать и о каждом из остальных снимков: они были настоящими сгустками эмоций, за которыми скрывались вселенные чувств и мечт. Некоторые кадры светились особенно ярко, словно в них заключена какая-то особая магическая энергия.

На одном из снимков была Лирана, играющая на незнакомом мне инструменте. Мелодия, льющаяся из-под ее пальцев, ощущалась почти осязаемой, и я уловила, как музыка проникает в меня. Волосы девушки развевались в такт мелодии, а глаза вдохновенно блестели. Кажется, в этом мгновении она сливается с музыкой, превращаясь в единое целое с инструментом.

— Луми, — обернулась я к своему новому другу, — я должна поскорее научиться правильно использовать фотоаппарат, чтобы уметь запечатлевать души.

— Именно так! — с неподдельным энтузиазмом откликнулся котафиз, и его крылья затрепетали от возбуждения. — Существует множество существ, чьи истории ждут, чтобы их рассказали.

Глубоко вдохнув, я подошла к полке с камерой. Она выглядела так же, как в тот миг, когда я ее нашла: прозрачная, с переливами света, словно сама состояла из звездной пыли. Я протянула руку, и устройство отозвалось легким светом, как будто приветствовало меня.

Я приподняла камеру, рассматривая ее со всех сторон. Каждый изгиб корпуса, каждая деталь была знакомой и в то же время совершенно новой. Я включила аппарат. Он еле слышно зашумел, и внутри него зажглись крохотные огоньки, которые начали плавно танцевать.

На верхней части была размещена большая кнопка спуска затвора, обрамленная мелкими узорами. Затем я обратила внимание на два регулятора, находившихся на боковой панели. Они были похожи на старинные механизмы. Прищурилась, пытаясь понять их назначение.

Первый регулятор был помечен символом распускающегося цветка. Я аккуратно дотронулась до него пальцем, и камера откликнулась дрожанием. Внутри на мгновение засветились искры: аппарат ждал, когда я сделаю следующий шаг.

Я наклонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть. Регулятор имел несколько положений, и каждое из них обозначалось разными цветами, которые переливались при вращении.

— Это «Эмоциональный фильтр», — произнес Луми. — Он сам меняет положение, ориентируясь на чувства того, кого ты собираешься сфотографировать. Каждый цвет соответствует определенной эмоции: радость, грусть, любовь, надежда…