Когда начался пятый семестр, Вовку Ершова осенило. Он поставил на стол серый ящик и сказал:

— Теперь можно обходиться без книг. Будешь спокойненько спать, а проснешься — готово.

Я только об этом и мечтал. Однако Ершу не поверил.

— Напрасно, — невозмутимо сказал Ерш. — Ты только представь себе. Приходишь в общагу, плотно ужинаешь кефирчиком с белоснежной булочкой, падаешь в кроватку, нажимаешь кнопку и… «априорные синтетические суждения в теоретическом естествознании возможны, согласно Канту, благодаря категориям — понятиям рассудка, независимым от доставляемого опытом материала»… Это я на память прочитал, а то будет звучать вот из «мага». Красотища… ты спишь, а…

— Обучение во сне! — воскликнул я.

— Вот именно, обучение во сне! Двадцатый век шагает по планете. Объем научной информации возрастает ежечасно, а ты спишь по 12 часов в сутки и теряешь золотое время! Потомки не простят нам этого!

Я заорал:

— Давай, что там у тебя, включай! Сегодня же начнем!

— Э-э-э… Ничего не выйдет! Видишь ли, — вздохнул Ерш, — прежде чем что-либо выучить, надо текст книги занести на пленку. Мы же имеем, — он нажал на кнопку, и в комнате во всю мощь динамика раздался такой рев Дина Рида, что стены задрожали от кулаков соседей. — Но я берусь, — голос его приобрел торжественность, — этими длинными зимними вечерами перенести содержание книги на пленку.

Ерш сдержал слово. Он добросовестно читал страницу за страницей в микрофон, отдельные, трудные места и важные положения повторял два-три раза, а дойдя до конца пленки, терпеливо прослушивал ее всю, проверяя качество записи…

Во время сессии перед каждым экзаменом я спал с наушниками…

…Но каникулы я провел отвратительно. Неделю бегал за преподавателем, пока не отрубил «хвосты»…

В следующий раз текст на пленку буду записывать я.

Погода установилась. Женщины вышли в поле. Они копали, рыли, поливали, пололи, потом шли домой и готовили обед, купали ребятишек, стирали, мыли, скребли, чистили, снова шли в поле…

— Да, — говорили мужики, жмурясь на солнышке, — наступило бабье лето.

— Я уже достаточно опытный. Сам могу себе устанавливать норму. Пора ее удвоить, — сказал механизатор Плужков.

После этих слов на протяжении всей уборочной он ежедневно выпивал по 400 граммов водки.

— Что дал вам лично большой спорт? — обратился наш корреспондент к тов. Прыгунову.

— Прежде всего радость побед. Уже в восемнадцать лет я получил уютную трехкомнатную квартиру, был зачислен в пищевой институт, сейчас готовится к защите моя диссертация, я трижды женился… И главное, благодаря спорту, я чувствую себя превосходно.

У сторожа дровяного склада Хапунькова дом поистине полная чаша. В квартире заграничная мебель, цветной телевизор, радиоприемник на транзисторах, холодильник «ЗИЛ», стиральная машина, на стенах и на полу ковры, попугаи в клетках, домашняя собачонка редкой породы и много разной мелочи, что скрашивает жизнь владельца: от облигации 3 %-ного займа до бриллиантов в оправе и без. Есть у него и собственная «Волга» в гараже.

Ежедневно к Хапунькову заходят друзья и товарищи по работе, хорошие знакомые и просто знакомые знакомых. Постоянно в квартире толпятся зятья, снохи, родственники близкие и дальние, дедушки и бабушки с лицами светлыми и темными…

— И все же мне порою чего-то не хватает, — говаривал в минуты откровения Хапуньков, — чего бы еще надобно, а?

Вчера его вызывал следователь.

Охотясь в старинном парке, Браконьеров потерял патронташ, ружье, охотничий билет, потом лишился куртки и сапог.

К тому же в медвытрезвителе ему пришлось уплатить штраф.