— Я говорю: надеть, — слежу за его реакцией.

Не нравится мне этот мужик. Да и с Олей он как-то неуважительно разговаривал. Не люблю таких, которые женщинам грубят.

— Так правильно говорить, — поясняю после краткой паузы.

Тот суетливо кивает и защелкивает браслеты на моих запястьях.

Приятного в этом мало.

Но и страшного ничего не вижу.

Ничего они не смогут мне предъявить.

Мало того, что я человек уважаемый и с хорошим адвокатом, так еще и, по совести, поступил.

Надо — еще раз бы этим ссыкливым мудакам ебальники бы порасшибал.

Будут знать как на женщин нападать.

Сажусь в патрульную тачку. Едем в отделение.

Времена далекой молодости, когда я заглядывал в подобные учреждения давно прошли, но здесь ничего особо не изменилось.

Все таже тоска и вонь.

Проходим в какой-то тесный, полутемный кабинетик.

Начальник, который капитаном представлялся, заметно смелеет.

Зря что ли говорят — дома и стены помогают!

— Задержанный, садись вон туда…

— Ты мне не тычь, служивый. На льготную пенсию-то еще не наслужил? Вот и веди себя вежливо.

С такими борзыми надо силу показывать сразу. И отсутствие страха.

Иначе загрызут.

Я хорошо разбираюсь в людях, а уж таких как этот персонаж — видел перевидел.

Спокойно прохожу и усаживаюсь на скрипучий стул.

Передо мной сидит молоденький старлей в очечках. Поглядывает на меня.

Он вообще в курсах, что меня привезти должны были?

Молчит.

Ну, так дело долго будет идти, если у них у всех языки к жопе присохнут.

— Господа правоохранители, может быть, разъясните мне причину задержания и применения спецсредств?

Они быстро переглядываются между собой — что, думали я безмозглый бугай какой-то? Я вас сейчас еще по уголовному праву Российской Федерации поэкзаменую. Держитесь.

Очкастый набирает воздуху и смелости:

— Вам инкриминируется попытка изнасилования гражданки Снегиревой Ольги Сергеевны.

Во дают, а в отеле совсем другое пели.

Цирк какой-то, и я в первом ряду, как зритель.

Ну что ж посмотрим на этих клоунов.

— И что, от гражданки заявление есть?

Очкастый смущается, но быстро берет себя в руки:

— Задержанный, вы тут не хамите! Вопросы тут задаю я, ясно? Как бы вам…

Перебиваю его, наклоняюсь ближе к столу и замечаю, как сужаются его зрачки:

— А не то что, старлей?

В моем голосе предостаточно явной угрозы.

Не собираюсь тут перед ними лебезить. Я в своей правоте уверен.

Пусть попробуют что-то предъявить, а уж тем более доказать.

Очкастый замолкает и судорожно перекладывает какие-то бумажонки по столу.

Ладно, инициатива перехвачена, надо давить:

— Я женщин с роду не бил, понял? Мне нужды нет никакой. Трогал их только по обоюдному горячему желанию, и исключительно нежно, если ты понимаешь, о чем я.

У молоденького старлея розовеют щечки как у первокурсницы. Да уж, понаберут по объявлению.

— Хотя нет, вру…

Следователь вскидывается будто гончая, которая нащупает след.

Но я не даю ему ни единого шанса:

— Бывало и пожестче… но это тоже в рамках разумного и только по обоюдке.

Полицейские разочарованно переглядываются.

— Я не из тех мужчн, старлей, которым силу надо применять, чтобы женщину к себе расположить. Уяснил?

Они еще раз переглядываются между собой. Капитан в гражданке едва заметно кивает.

Дело дурно пахнет, но я не понимаю откуда поднимается волна. Ничего выясню. Всему свое время.

Сейчас бы побыстрее отсюда выбраться…

Только вот ребята явно не настроены меня выпускать.

— Вы задерживаетесь до… до выяснения обстоятельств.

— Чего тебе еще не ясно?

Следователь не отвечает мне и кричит:

— Увести задержанного!

Меня препровождают в камеру.

Воняет тут — мама не горюй. Адская смесь грязных, давно немытых тел, ссанья и дешевого табака.

После посещения этого места одежду точно придется сжечь.

Жаль, прикид-то у меня клевый.

Ну да и хрен с ним.

За моей спиной решетка с лязгом захлопывается, но я успеваю шепнуть одному из полицейских.