“Видимо, прикусила щеку”, — последнее, о чем я успеваю подумать, прежде чем провалиться в темноту.

Сознание пробивается сквозь толщу темноты. Не хочу открывать глаза. Не помню, почему, но кажется, стоит только очнуться, меня не ждет ничего, кроме боли. Тихо стону.

— Я вижу, что ты пришла в себя, спящая красавица, — издевательский мужской голос проникает в затуманенный дремой мозг.

Моргаю, готовая столкнуться с ярким светом. Но его нет, комната погружена в комфортный полумрак. Распахиваю глаза. Голову тут же простреливает мигренью. Тянусь к пульсирующим вискам. Браслет наручников врезается в руку. Резко втягиваю воздух. Зажмуриваюсь.

— Держи таблетку, — по звукам похоже, что мужчина встает рядом с кроватью.

Открываю один глаз. Егор протягивает мне белое блюдечко и прозрачный стеклянный стакан, до верха наполненный водой. Не задумываясь, сажусь, отчего в сознании мутнеет. Не обращаю на это внимания. Выхватываю стакан из рук Егора. Жадно пью ледяную жидкость. Прохлада проносится по телу, бодрит.

— Таблетка, — напоминает Егор, тряся рукой.

— Убить меня хочешь? — кошусь на блюдечко.

— Еще рано, — усмехается он. — Пока ты нужна мне живой.

Его слова по идее должны насторожить меня, но вместо этого немного успокаивают. Еще есть время, Егор не будет сейчас ничего предпринимать. А боль в голове невыносима. В любом случае, терпеть ее выше моих сил. Тянусь за белым кругляшком. Кладу в рот. Горечь оседает на языке. Сразу же запиваю ее остатками воды.

— Но кто сказал, что ты будешь в сознании? — Егор трет подбородок.

Тут же давлюсь проглоченным. Страх пронизывает внутренности. Гортанный смех звенит в ушах. Смотрю на весело улыбающегося Егора.

— Да пошутил я, — он делает вид, что стряхивает слезу. — Ты такая забавная. Если бы я не был влюблен в свою жену, кто знает, может, между нами что-то могло получиться, — нагло подмигивает мне.

Передергиваю плечами. Отползаю к стене. Упираюсь затылком в холодную поверхность. Жду, когда станет легче. Дотрагиваюсь до ранее пострадавшей щеки. Кожа на ней кажется натянутой, словно на барабане. Возможно, будет синяк, если не уже…

— Да, извини, — Егор становится серьезным. Кивает на мое лицо. — Я не хотел. Просто ты меня выбесила своим поведением. Но все получилось как нельзя лучше, — уголок его губ ползет вверх. — Денис нашел мой номер и сам позвонил. Сказал, что первым же рейсом вылетит в Москву. Наверное, уже летит. Он не будет отзывать заявление…

На этих словах сердце предательски ухает в пятки. Желудок скручивает. Мне становится нечем дышать. Все кончено.

— Мы с ним выйдем на сделку, где он передаст компанию мне, нужно будет только дождаться регистрации, — тут Егор уже во всю улыбается.

— А это возможно? — облегчение прокатывает по телу, когда до меня доходит смысл сказанного.

Плита, давящая на плечи, рассыпается пеплом. Денис готов пожертвовать бизнесом ради меня. Он едет сюда. Возможно, скоро все закончится.

— Понятия не имею, да мне и все равно, как он это будет проворачивать, — Егор водит головой из стороны в сторону, разминая шею. — В любом случае, ты пока останешься здесь.

— А после? — вскидываю голову.

— А после не знаю, — Егор разводит руками. — Ты попутала мне все планы, — он снова начинает заводиться. Сжимает губы. — В любом случае, тебя здесь не найдут. Об этом доме никто не знает. Я купил его для своей семьи, но так и не успел побыть в нем счастливым.

— Отпусти меня. Я буду молчать, — мне стыдно за просящие нотки в голосе. Но даже не стараюсь с ними бороться.

Я не чувствую ничего, кроме усталости и дикого желания выбраться отсюда. Мне хочется смыть с себя все воспоминания, утонуть в мягкости кровати, зарыться под легкое одеяло… и окунуться в долгий спокойный восстанавливающий сон, в котором я буду видеть себя счастливой, рядом с Денисом, все еще любящим меня. Возможно, у нас будет малыш… или два. И в этом сне никто никогда не сделает мне больно.

— Нет, — Егор вырывает меня из притягательных грез. — Пока не придумаю, как мне быть, ты точно никуда не выйдешь. А потом… подумаю об этом после сделки, — он трет подбородок. Внимательно смотрит на меня. — Ой, — вдруг выпрямляется. Округляет глаза. — Ты, наверное, голодна. Есть хочешь?

Впервые за долгое время вспоминаю, что не ела уже больше суток. Прислушиваюсь к себе. Желудок молчит. На удивление, голова прошла. Но о себе дает знать другая проблема, которая, стоит о ней вспомнить, больше не дает покоя и напористо зудит в животе. Опускаю взгляд в пол. Глубоко вздыхаю и быстро выпаливаю:

— Мне бы в туалет, — щеки начинают нещадно гореть. — И умыться.

Некоторое время Егор молчит, после чего напористо выдает:

— Сбежать вздумала? — он складывает руки на груди. Цедит слова сквозь стиснутые зубы. Сводит брови к переносице. — Да ни черта я тебя отсюда не выведу!