Толкнув дверь, Аглая мысленно поблагодарила себя за предусмотрительность. Небольшая келья за дверью, после мрака подземелья, казалась залитой ослепительным светом. Прищурившись, она окинула взглядом сводчатый потолок и маленькое, зарешеченное окно в стене. Спиной к ней стоял лысый мужчина в серой сутане, перетянутой грубой веревкой. Перед ним возвышалась кафедра, на которой покоилась раскрытая книга. Над страницами клубилась багровая дымка, а мужчина, погруженный в свои мысли, перелистывал их, совершая левой рукой отвратительные движения, словно что-то сдирал пальцами в воздухе. За кафедрой, на Х-образном кресте, была распята девушка, прикованная к дереву множеством цепей, удерживающих ее руки и ноги.

Одетая в живописные обрывки одежды, жертва ругалась сквозь зубы, иногда сладко постанывая. Вокруг нее суетились невысокие, ростом по колено существа, покрытые густой шерстью, с небольшими рожками и свиными пяточками на мордах. Похрюкивая и пританцовывая они крутились вокруг девушки, пощипывая ее, поглаживая и покусывая докуда могли достать, в основном страдали бедра и ягодицы жертвы. Пока один особо хитрый бес, не залез на своих товарищей и получил доступ к еще не освоенным частям, уткнувшись мордой между ног девушки, жадно с чавканьем принявшийся вылизывать. Что в основном и служило инициацией сладостных постанываний.

Засмотревшись на мучения жертвы Аглая на секунду забыла про монаха и была приведена в себя неприятным образом. Мужчина шагнул вперед, ухватив ее за предплечье. Вздрогнув гостья стряхнула руку монаха и отшагнула в сторону.

— А вот и "Вторая" — медленно, глухо, словно из могилы, произнес монах, наклонив голову и впиваясь взглядом в девушку — Осталось дождаться "третьей!

Голос монаха звучал монотонно и равнодушно, словно ему и дела не было до гостьи.

— Да… я так… мимо проходила — подняла руки Аглая — покажите где выход и я сразу уйду… не буду вам мешать!

Лицо лысого исказилось в глумливой ухмылке, подняв руку он снова попробовал схватить девушку.

— Хотя вижу… вы сильно заняты… - уклонившись от его руки девушка шагнула к приоткрытой двери — я пожалуй поищу другой путь.

Дверь перед ней с шумом захлопнулась с потолка и косяков посыпалась пыль, ржавый изъеденный засов сам по себе задвинулся.

— Откройте дверку… - попросила Аглая, безуспешно дергая дверь и поворачиваясь к монаху, на всякий случай призывая плоскости щитов — я же вижу вы не рады меня видеть!

— Стой… замри… — все так же монотонно приказал монах. Девушка хотела рассмеяться ему в лицо, но с ужасом поняла, что не может сдвинуться с места. Тело, словно парализованное, отказывалось повиноваться.

— Это просто праздник какой-то, — проронил мужчина, склонив голову. Аглаю кольнуло мимолетное выражение муки, исказившее его лицо. Под сутаной прокатились волны, словно нечто огромное облачилось в монашеское тело и корчилось в нем — сначала одна, потом другая. Чистые… молодые… сладкие..

Голова монаха на несколько секунд потеряла форму словно мужчина гримасничал.

— Эй… уродцы… - с искаженным лицом он окликнул прыгающих вокруг связанной цепями девушки мохнатиков — она ваша..

Бесы, словно по команде, обернулись, уставившись на девушку своими горящими, ярко-желтыми буркалами. Часть осталась терзать предыдущую жертву, а другие, потирая лапки и облизываясь, с визгом бросились к Аглае. Самый проворный взлетел на кафедру и, оттолкнувшись, прыгнул вперед, выставив когтистые лапки и издавая радостный писк. Из разверстой пасти вывалился длинный, раздвоенный язык, а в глазах плясали безумные огоньки. Но возникший на его пути прозрачный щит отбросил беса обратно в галдящую толпу.

Аглая, рефлекторно воздвигнув щит, выдохнула. Пусть тело и обездвижено, щиты повиновались мысли — она еще поборется! Двух следующих мохнатых тварей она уже не отбивала, а рассекла надвое. Разорванные тела, не успев коснуться пола, вспыхивали и опадали вниз жирным, зловонным пеплом.

Следующую минуту ей пришлось очень постараться, мелкие мохнатые бесы прыгали на нее со всех сторон, разрубаемые на части они осыпались на пол пеплом, что впрочем их не останавливало.

— Забавно, — прошептал монах. Он по-прежнему стоял за кафедрой перед открытой книгой, и его продолжало неудержимо корежить. По телу пробегали чудовищные волны, выгибая его в неестественных позах. — Сопротивляешься… мне…

— Тебе! Урод лысый! — мысленно ответила ему девушка, из за парализованного тела говорить она не могла, но это ей не помешало вытянув плоскость рубануть по мужчине. В последнюю секунду он что то почувствовал и отшагнул в сторону, в результате лишившись одной руки и рукава сутаны.

— Обожаю… — голос монаха раскололся, превратившись в какофонию — хор голосов, вибрирующих от ярости, ненависти, истерического смеха и мучительной боли — Сопротивляйся! Да! Еще! Ах… какая ты сладенькая… Я сделаю тебя своей игрушкой… сломаю твою строптивость… ты будешь умолять меня! — Запрокинув голову, он разразился безумным хохотом, который не смолк, даже когда вспыхнувшая плоскость щита отделила его голову от плеч.