— Фух… пронесло.

Вытерев выступивший пот на лбу, Бор продолжил. Он вставил два оставшихся ключа в дверь, и провернул оба. Раздался щелчок, а за ним последовал скрип двери. Бор поднял руку, укутав её в синий огонь. В столь юном возрасте, он уже заключил контракт с Богом Огня и получил отличительное пламя — голубое. Знак, что он не такой как все.

Бор легонько открыл дверь. В нос ударил спертый воздух вперемешку с запахом мочи и фекалий. Он прикрыл нос и рот ладонью, сдержав рвоту. От этого запаха начало даже щипать глаза.

— Элизабет? — начал кашлять мальчик, — Это я! Бор!

На голос никто не вышел. Слышалось лишь еле уловимое бренчание цепей где-то вдалеке. Бор собрал всё мужество в свой маленький кулак, и вошёл туда, куда ему не следовало.

Это был даже не чердак, а самый настоящий бункер из ани — магического металла. Никакая магия его не сломает, а будет поглощена металлом.

В двери был проём для еды, и поэтому, на входе Бор нашёл остатки протухшей еды и железные блюдца. Пол весь в порезах и засохших фекалиях. Здесь не было туалета, или раковины, что бы нормально умыться. Ничего. Лишь пустота и тьма.

Вновь раздалось бренчание цепей. Где — то там, вдалеке, кто — то прячется.

— Элизабет! Это я, Бор! Я пришёл за тобой, как и обещал.

Осветив огненной рукой пространство вокруг, мальчик отправился на звуки бренчание цепей. Ему было страшно… хотя, чего ему бояться? Только если гнева своего отца.

Бор непроизвольно остановился у стены. На металле, кровью, была нарисована огромная женщина с алыми глазами, что стоит на берегу моря.

— Эй… ты… кто?… — во тьме послышался женский голос.

На лице ребёнка воссияла улыбка. Он шагнул в сторону голоса, освещая себе путь.

— Элизабет!!! Это я… Бор…

В углу бункера стояла кровать с матрасом, на котором множество желтых пятен, а в некоторых местах он порван и торчат перья. Из-под кровати тянулись белые человеческие волосы. Они усеяли угол комнаты, словно лианы винограда. Из тьмы под кроватью виднелись алые глаза, что прожигали душу Бора.

— Привет… — сглотнул Бор.

Он никогда её не видел. Никогда не говорил в живую. Увидеть подобное место… Бор был очень разочарован тем, в каких условиях содержат Элизабет. Он думал увидеть простую комнату, где таиться красавица девушка. В письмах она не говорила, что таиться внутри её комнаты. Они лишь интересовалась, что за приделами её темницы, и почему семья «Алых» так к ней относится. В этой комнате не то, что окна нет, её лишили даже света, сковав в вечном мраке.

Добравшись до кровати, Бор сел на колени и опустил голову, взглянув на того, кто прячется под матрасом.

«О Боги…» — онемел мальчик. Его конечности словно срослись с металлическим полом. На него смотрела седая девушка лет двадцати. Её лицо всё в порезах. Глаза такие пустые, что в них можно увидеть отражение отчаянья. Её тело сухое и видно выступающие рёбра, что словно сейчас прорежут её кожу. Конечности сухие, и больше выглядят как тростинки. Теперь понятно, почему у неё был такой корявый почерк. Что бы написать слова, ей приходилось делать титанические усилия. Так же, на ней не было одежды.

— Я… пришёл… — нижняя челюсть мальчика задрожала. В голове тут же возникли вопросы: куда он пойдёт с ней? Она вообще может ходить?

Мысли начали пожирать Бора, а алые стеклянные глаза Элизабет не отрывали от него взгляда. Сухие потрескавшиеся губы дрогнули, и послышался хриплый голос:

— Ты… Бор… ты… заберёшь меня?… заберёшь?…

— Д — да… — кивнул мальчик, так и не поняв, что делать дальше, — З — з–заберу… ты можешь вылезти?

— Да… могу… забери… меня… пожалуйста…

Детская психика начала медленно, но верно, трещать по швам. Бор широко раскрыл глаза, встав с колен на ноги, и замерев от увиденного. Его дыхание участилось, а лицо покрылось холодным потом.

Из-под кровати вылез… не человек. Она была похожа на монстра, о которых Бору рассказывал отец. На спине огромный горб, пальцы царапают металл пола, ногти все содраны и кровоточат. Но, даже не это так удивило мальчишку, а её ноги…

Элизабет не может стоять на ногах… всё, что она может, только ползать. Ей сломали ноги, и в открытые участки старых, уже давно заживших, переломов засунули часть кандалов с антитетическими свойствами, что бы плоть и металл срослись в одно целое, и что бы она не могла ходить.

— Вылезла… я вылезла… Бор… спаси… помоги мне… прошу… спаси меня…

Из глаз маленького мальчика потекли слёзы. Бор сжал зубами нижнею губы, содрогаясь от ужаса зверства над девушкой, которое сотворил его отец. Он понимал, что бежать с Элизабет не получится.

— Я… я… — он не понимал, что ему делать. Она смотрит на него с такой надеждой, что у Бора сжалось сердце. Он не может ей сказать, что побег невозможен… что он не может выполнить обещания.

Не отрывая глаз от девушки, Бор пошел вперёд спиной, а следом развернулся, и побежал к выходу, освещая себе дорогу огненной рукой.