Конечно, они могли ногами забить Германа до смерти, не отвлеки она их. Но этого Алиса точно не знала. Она знала, что защищая ее, Герман лишился нормальной жизни. Врачи даже не кормили их ложными надеждами, шансов на то, что Герман выживет и вернется к обычной жизни были ничтожно малы. Да по сути их не было.

— В самом страшном сне я не могла представить, что со мной может такое случиться, — донесся до Алисы дрожащий голос свекрови. — Он никогда не станет прежним, я думаю, Герман бы сам не хотел так жить…

— Ч…что? — она была уверена, что не поняла Софью Андреевну. — Вы…

Громкие крики в конце коридора отвлекли и Алису, и мать Германа. Они обе уставились на дверь, которая с силой распахнулась и перед глазами появилась… Яна Ольховская, а за ней худощавая медсестра и пожилой охранник.

— Я сказала, я увижу его! Я его настоящая жена! Ясно вам? Я!

Яна с силой оттолкнула от себя девушку в белом халате, она едва не упала на охранника. А потом, увидев Алису и несостоявшуюся свекровь, замерла на месте. Это была ее ошибка. За спиной появилось еще несколько мужчин, с ними у Яны шансов не оказалось. Ее банально скрутили.

— Пустите! Пустите меня к нему! — рычала Ольховская. — Я люблю его! Люблю!

— Вот же тварь! — зло выплюнула свекровь. — И сюда прорвалась! Телефон мне оборвала.

Яна и Алисе звонила, кричала, требовала, чтобы ее пустили к Литвинову, но жене Германа было совсем не до его любовницы. А тут, видя как надрывается Ольховская, Алиса, сама от себя этого не ожидая, попросила ее отпустить.

— Подождите, пожалуйста! — крикнула она охране и пошла в их сторону.

— Что ты собираешься сделать? — свекровь схватила ее за руку, заставив остановиться.

— Может, дать ей увидеть его? Софья Андреевна, они же десять лет вместе были, Герман ее очень сильно любил, может… может, и сейчас любит. А вдруг она…

— Алиса! — голос свекрови стал непривычно высоким. — Ты что несешь?! Пустишь эту дрянь, любовницу своего мужа к нему? Ты вообще в своем уме?!

— Я подумала…, — совсем смешалась Алиса.

— У тебя вообще гордость есть?! Так и будешь позволять о себя ноги вытирать?! Герман тебе изменял с ней! Подумай, сколько боли она тебе принесла! Она разрушила твой брак!

— Я думаю о Германе, Софья Андреевна! Вы же слышали, что сказал врач, нужно, чтобы родные люди были всегда с ним.— тихо ответила Алиса, а свекровь отшатнулась от нее. — Вдруг Яна поможет вытащить его из комы.

— Не смей ее пускать!

— Идите к черту, Софья Андреевна! — устало сказала Алиса свекрови. — Я его жена, и я решаю.

И больше не слушая свекровь, Алиса подошла к Ольховской и охранникам.

— Все хорошо, эта… эта девушка со мной. Пойдем, Яна.

Та даже затихла от удивления.

Но ненадолго.

Едва она оказалась в палате Германа, тут же бросившись к его кровати.

— Гера! Герочка! — Алиса с трудом удержала Яну, чтобы та не упала и не повредила аппаратуру. — Скажи мне, скажи! Родной мой! Любимый! Как же так? Как ты посмел… почему ты меня оставил одну?

Удивительно, но никакой ревности Алиса сейчас не чувствовала, глядя как заливается слезами Яна, как гладит неподвижную руку Германа. Только пустоту в душе и разочарование. Она ошиблась.

— Он… он как покойник! — зареванная Яна растерянно обернулась к Алисе, а та лишь пожала плечами.

— Он в коме, Яна. Что ты хотела увидеть? Тебе пора. Уходи, пожалуйста, и больше не возвращайся.

— Что?! — слезы мгновенно высохли и Ольховская снова стала той Ольховской, от которой у Алисы волосы дыбом вставали.

— Уходи! — спокойно сказала она. — Я думала, ты поможешь его вытащить, но я ошиблась. Это не помощь.

Яна отвернулась от лежащего Литвинова и недоверчиво усмехнулась.

— А ты типа сможешь? Ты? Да ты за себя постоять даже не можешь. Овца! Ну и оставайся с ним! Он же никогда не станет таким как раньше! Никогда!

С этими словами, Яна вылетела из палаты, а через несколько минут Алиса увидела ее в окне. Она подбежала к черному внедорожнику, из которого вышел Павел Красавин. Алиса сразу узнала его, хотя и видела всего раз. События той ночи навсегда впечатались в память. Яна, судя по всему, опять рыдала на груди своего нового поклонника, а потом он усадил ее в машину и они уехали.

— Вот и вся любовь, — прошептала Алиса. — Такая огромная, запретная, но настоящая. Как часть тебя, да, Герман? Она того стоила, а?