Любой Дар я воспринимал как уплотнение, обычно в форме шара. В отношении себя восприятие выдавало то же самое. В груди у меня сейчас расположен шар цвета отполированного металла, чуть больше грецкого ореха. И рядом, где-то ближе к сердцу, я удерживал красный сгусток. Мои эксперименты ранее показали, что я не могу сдвигать стальной шар. Красный сгусток — могу туда-сюда погонять. Если надо, извлечь из себя. При этом любое движение уменьшает сгусток. Как это точно работает, я не знал, мог полагаться лишь на наблюдения, ощущения и выводы, которые делал.

У варианта соединить два Дара было столько минусов, что устану перечислять. Пожелай отказаться от этого пути, легко бы себя убедил в правильности данного поступка. Чего я делать не собирался. По той простой причине, что если я всё неправильно понял и таким образом нельзя усиливать собственный Дар, то все мои планы могут идти по одному месту. Это не так уж плохо, мне пришлось бы жить обычную жизнь, но надо мной висела угроза в виде одного безумного Мудреца, поэтому убедиться, что сработает скрещивание Даров — вопрос выживания. Всё остальное лишь укрепляло эту позицию. Мой Дар не особо сильнее, чем у Игоря, и то на глаз это оценить нельзя. Меня уже пытались убить и наверняка попробуют ещё. У Савелия намечаются проблемы с Отбоем, и там тоже лучше иметь дополнительную силу.

Ладно, как бы там ни было, прямо сейчас я собирался поставить жизнь и здоровье на кон, надеясь, что повезёт.

Процесс оказался интуитивно понятным. Я направил красный сгусток к стальному шару. Власть легко поглотила Битву. Выглядело это так, будто в шаре воронка образовалась, втянув порцию силы. Прислушался к себе, но ярких ощущений не заметил. Отметил только то, что на шаре образовалась красная линия. Что это значит?

Ответа не было. Я ещё минут десять понаблюдал, будут ли какие изменения, а там сам не заметил, как уснул.

Утром матушка решила устроить мне допрос. Понимаю, как ей не терпится, но как же невовремя. Проснулся я целым, относительно здоровым, но помятым и разбитым. Ощущения были такие, будто вчера устроил жёсткую тренировку на всё тело. Буквально на всё. Мышцы ныли, поднялся я с трудом. Протёр глаза, увидел мирно дрыхнущего Савелия и испытал желание кинуть в него подушкой.

Слишком уж рожа у брата была умиротворённая.

И кинул бы, но здраво рассудил, что лучше обойтись без резких движений. Вставать не спешил, дал себе время. Ноги только свесил и присел. Проверил Дар, но с ним всё было в порядке. Никаких изменений. Это успех, или пока рано радоваться? Болезненные ощущения легко объяснимы. Одарённые Битвы отличаются крепким телом. Получается, сейчас внутри меня идёт перестройка. Прикинул, как себе помочь в этом. Отлёживаться долго никак нельзя. Много дел накопилось. Да и отлить хочется. И поесть. И вообще. Пока ходил, умывался да приводил себя в порядок, туда и пришёл. В смысле, тело разогрелось, стало получше. В голове тоже прояснилось. Чувство голода на первый план вышло. По идее, сейчас моему организму требуется много строительного материала. Займусь и этим.

А пока надо было разобраться с матушкой. Как и сказал, она вознамерилась устроить мне допрос. Сначала нам завтрак приготовила, с чем я ей постарался помочь, заодно познакомившись с другими жильцами на общей кухне — та, что была в квартире, не совсем кухня, скорее, столовая или место, где можно поесть, но не приготовить. Потом мама сама лично Савелия накормила, убедившись, что сын пусть и хандрит, но чувствует себя в целом сносно. Дальше собралась на работу, но, перед тем как уйти, пригласила меня переговорить к себе в квартиру.

— Здесь ты можешь говорить свободно? — спросила она.

— Тебе же надо на работу.

— Успею. Не пытайся уйти от ответа.

— Ответа на что? — изобразил я невинность.

— Давай без этого, — посмотрела она строго. — Я твоя мать и отлично знаю, когда мои сыновья меня обманывают.

— Не понимаю, о чём ты.

— Что с Савелием?

— Приболел?

— Это утверждение или вопрос?

— Я по-прежнему не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— У него пробудился Дар? — прямо спросила она.

— Возможно, — ответил я осторожно.

— Ох и брешешь же ты, — покачала она головой. — Так да или нет? Этот жук от вопроса ушёл, больного из себя строит. Говори правду, Сергей. Если это пробуждение, то это одно. Если он действительно заболел непонятно чем, тогда надо звать врача. Но, сдаётся мне, это не потребуется, потому что я видела, что за зелья он прячет. Это ты ему притащил?

— Да, я, — не стал отрицать то, что уже было ясно.

— Так значит, Дар, — как-то поникла мать.

До этого мы стояли, но сейчас она опустилась на стул и уставилась в пустоту.

— Смотрю, тебя это не радует, — заметил я.

— А должно? Что у него? Дар Битвы?

— Надо проверять, но, думаю, так и есть.

Предрасположенность легко определялась по косвенным признакам, и нетрудно догадаться, что могло пробудиться у парня, который обожает кулаками махать.

— Битва к добру не ведёт. Они плохо кончают, — сказала мать.

— Обычные люди кончают как-то иначе?

— Ты понял, о чём я, — ожгла она меня взглядом.