– Ты сегодня новость дня, – Крис усаживается рядом, вытаскивая из рюкзака тетрадку.

– Они же не съедят меня? – поглядываю я на подругу, ожидая и от нее миллион вопросов.

– Максимум сделают куклу-вуду.

– Кристин, – поворачиваюсь к Ивлевой, до начала пары еще несколько минут. Значит, мы можем перекинуться парой-тройкой фраз. – А тебе… не интересно, про меня и…

– Ну я совру, если скажу, что неинтересно. Но если бы ты хотела, то рассказала бы. Поэтому я терпеливо жду своего часа, – она улыбается мне, отчего на душе становится так тепло. Кажется, что мы целую вечность дружим.

– Тогда, может… сходим сегодня в кафе?

– Я не против.

Пара проходит относительно спокойно. Правда, про меня с Глебом успевают написать даже в группу “подслушано” нашего универа. Я не сама узнаю об этом, Крис скидывает ее сестра. Мы читаем комментарии и Ивлева жутко злиться. Там пишут всякие гадости в мою сторону из серии: как он мог вообще на такую плоскодонку посмотреть или разве у нее не анорексия, такая худая, у Гордеева поменялся вкус.

Всех бесит не мое лицо, а худоба. Все-таки интересная жизнь… Я столько лет стремилась к этому весу, и в моем училище он считался эталоном красоты. В реальности же, оказывается, быть худой не так уж и прикольно.

Крис не выдерживает и отписывается каждому хейтеру, посылая то стикеры, то ругательства. На самом деле, мне плевать, что там и кто думает про мою фигуру. А вот то, что Ивлева с горящими глазами заступается за меня, действительно трогает. В эту минуту она мне кажется такой крутой, в какой-то степени я бы хотела быть немного похожей на Кристину.

– Ты наживешь себе врагов, – беспокойно говорю ей.

– Да и пошли они в задницу, – хмыкает Крис. – Мне…

– Что тебе? – я следую за направлением ее взгляда и замолкаю, увидев, как Руслан Соболев открыто заигрывает с той девушкой, педагогом по психологии. Правда, стоят они в уголке, ближе к высокой пальме. Их в целом и не особо видно, но Кристина замечает парочку. Они не держаться за руки, не обнимаются или еще что-то. Но один взгляд Соболева, такой обжигающе-горячий говорит о многом. А уж психологони, та и вовсе, накручивает на палец прядь, закусывая губу.

Потом правда дверь кабинета кафедры открывается, и девушка резко принимает серьезный вид. Она протягивает Соболеву какую-то тетрадку.

– Интересно, – задается вопросом Ивлева. – Оксаночка не боитя, что за связь со студентом ее выпрут?

– А Руслан?

– Мне кажется, ему до одного места на всех девчонок. Он же павлин с большой буквы “п”. Ладно, пошли в кафе.

Крис тянет меня к лифтам, но стоит только створкам открыться, как перед нами появляется Артем. Он смотрит на меня в упор, заставляя сердце сжаться от волнения. Но я вдруг понимаю, что закончить его конфликт с Глебом только мне под силу. Поэтому набрав побольше воздуха в легкие, произношу:

– Поговорим?

Я облокачиваюсь о подоконник, Артем становится напротив. Он отводит взгляд, проводя языком по разбитой губе. У него на носу пластырь и на брови тоже. Замечаю, что костяшки рук разбиты, да и на скуле просвечивается небольшое темное пятно в виде синяка. Не только Глебу досталось.

– Даша, – Нестеров неожиданно начинает первым, пока я собираюсь с мыслями. – Я не понимаю, что со мной не так.

– Что? – у меня прерывается дыхание, а разные фразы, которые я подобрала в голове, разлетаются прочь.

– Почему все девушки выбирают Гордеева? Ты же… – он сглатывает, засунув руки в карманы. – Ты мне безумно понравилась. Когда я впервые тебя увидел, ты выглядела такой несчастной и одинокой. Я решил, что должен подойти и что-то сказать. Но вблизи ты оказалась еще круче.

– Ребята в “подслушано” считают меня анарексичкой, – с грустной усмешкой шепчу себе под нос.

– Да пошли они в задницу! – резко вспыхивает он. И тут же вытаскивает телефон. – Сейчас я кину жалобу на это дно-сообщество.

– Артем, – дотрагиваюсь до его телефона, заставив Нестерова перевести взгляд на меня. Сейчас он не кажется таким уж дерзким, уверенным и в целом засранцем. Он будто раскис, разочаровался в себе и в мире. Мне знакомо это чувство, и то, как умело оно отравляет жизнь.

– Что? – глухо спрашивает Нестеров.

– Я давно знаю Глеба. И мои чувства к нему зародились еще до знакомства с тобой. Поэтому…

– Значит, – грустно хмыкнув, он переводит тяжесть тела на другую ногу. – У меня и шансов-то не было?

– Оставь нас в покое, – помедлив, я добавляю. – Пожалуйста. Я итак не самый счастливый человек.

– Да почему я должен сдаваться, когда мы еще не начинали? – вижу в его глазах огонек, и чтобы погасить ненужную надежду, решаюсь бить до конца.

– Мои родители сдали меня в приют в день моего рождения, бросили. Там я прожила до десяти лет, потом меня удочерили, но мама оказалась не особо такой, какой я себе представляла. Моя жизнь – это не кадры из романтического ситкома. Мне итак досталось.