Я хорошо учусь (даже слишком — хочу доставить радость родителям), но бесконечно зубрить всё подряд я бы не смогла. По крайней мере, надолго меня бы не хватило. Я выезжаю за счет своей хорошей памяти и других способностей.

А еще — за счет своей известной фамилии, конечно же. Никто не посмеет наказать любимую дочку мистера Ловато.

Я знаю это, хоть и не пользуюсь такими привилегиями.

Внезапно все затихают. Началась линейка. Директор вышел к микрофону. Он что-то вещает, я же совершенно не слушаю мистера Саттера. Глаза против воли то и дело возвращаются к загадочному парню, так взволновавшему меня с первых секунд нахождения здесь.

— Не стоит, — вдруг раздается рядом едва различимый шепот.

Я поворачиваюсь. Возле меня стоит миловидная блондинка. Как раз из разряда тех, с кем я бы общалась.

— Что? — переспрашиваю, абсолютно не понимая, что мне пытается сказать эта незнакомка.

— Он не стоит твоего внимания, — губы девушки немного приоткрываются, хотя сбоку нельзя сказать, что она игнорирует речь директора — ее внимательный сосредоточенный взгляд прикован только к распинающемуся мистеру Саттеру. — Я, кстати, Кайя. И не пялься так на него, — продолжает она невозмутимо.

Я стою, ошеломленно хлопая ресницами. Неужели так заметен мой интерес к сероглазому красавчику?

— Это же так очевидно, — одними уголками губ улыбается белокурая Кайя, словно отвечая на мои мысли.

— А почему не стоит? — тихо спрашиваю я, невольно заинтересовавшись.

Кайя открывает рот, но ее фраза тонет в голосе мистера Саттера, многократно усиленном микрофоном:

— Мисс Ловато!

Ева

— Мисс Ловато, выйдите, пожалуйста, сюда! — улыбается директор, жестом подзывая меня к себе.

Я стираю с лица недоуменное выражение и движусь в его сторону. Стараюсь не обращать внимание на любопытные взгляды.

Ученики передо мной расступаются, образовывая широкий коридор, по которому я шествую, нисколько не ускоряясь.

Я привыкла к всеобщему вниманию, хотя и не могу сказать, что оно мне нравится. Это, скорее, издержки моего происхождения. Мой дедушка — политик, поэтому к нашей семье всегда было приковано множество самых разнообразных взглядов. И, конечно же, популярность накладывает на всё свои отпечатки — «держать лицо» я научилась вместе с умением ходить и бегать.

Я не люблю быть на публике. Но кто бы меня спрашивал?

Заметив около мистера Саттера маму, я мгновенно понимаю, о чем сейчас пойдет речь. Не то, чтобы мне это не нравилось — я искренне верю, что она делает хорошее дело, — но не здесь же об этом…

Я так надеялась, что хоть в этой школе смогу учиться нормально. Без надзора и ее неусыпного контроля. Но, кажется, снова не судьба.

— Дорогие ученики, я хотел бы сообщить вам замечательную новость, — тем временем прерывает свою затянувшуюся паузу директор, увидев, что я подошла достаточно близко. Он делает шаг в мою сторону и, подавая мне руку, помогает взобраться на небольшой уступ, который сейчас используется в качестве импровизированной сцены.

Рука мистера Саттера холодная и потная. От соприкосновения с ней меня едва не передергивает. Но всё же наработанная годами выдержка оказывается сильнее, и ничто в моем облике не выдает моего отвращения. Возможно, только на мгновение стекленеющий взгляд.

Становясь рядом с директором и мамой, я выгляжу, как обычно — хорошенькой милой брюнеткой, дружелюбной и очень приятной.

Не то, чтобы я себя так не воспринимала, но всё же это часть моей маски. Маски, которая, кажется, уже намертво приклеилась к моей душе.

— … Семья Ловато почтила нашу школу такой огромной честью и выразила нам неимоверное доверие, решив открыть у нас один из офисов Благотворительного Фонда Ловато. Мы уже сделали первое пожертвование и свой вклад в светлое будущее нашей страны, — вещает мистер Саттер, представляя главу Фонда — мою родительницу.

Затем слово берет моя мама, рассказывая всем о милосердии и необходимости помогать бедным.

Я не слушаю ее речь. Она точно такая же, как и во всех предыдущих школах. Может, только фразы звучат другие, но смысл от этого не меняется — мы должны каждый день благодарить Бога, Вселенную или то, во что верим, за то, что нам повезло родиться с золотыми ложками во рту. А еще мы должны не забывать, что некоторые из нас (не из «нас», конечно же, но из других слоев нашего общества) слово «золото» видят только в книгах. Именно таким мы и должны помогать, делая пожертвования. Естественно, в Фонд Ловато.

Если бы кто-то поинтересовался моим личным мнением, то наверняка был бы премного удивлен моим отношением к таким индульгенциям.

Нет, я знаю, что в Фонде, созданном моим дедушкой, никто ничего не ворует, но всё же считаю, что помощь должна быть более адресной. Хоть в этом тоже есть определенная сложность. Помогать одному, когда нуждаются миллионы?

Возможно, для этого есть другое решение — более глобальное, в виде изменения систем образования, медицины, какие-то более разумные налоговые реформы…