Когда Нейт успел превратиться в кошмар? Не так давно был… любимым человеком. Теперь, вроде, был «братом». Откуда эти образы? Почему они появились? Это с тех пор, как она ударила его туфлями? Эмма озадаченно вскинула брови. Теперь она что, его… боится? Девушка нервно улыбнулась.

Что его боятся? Это же просто Нейт, как бы то ни было. Просто Нейт, которого Фастер знает уже больше пятнадцати лет.

Разве этого мало?..

* * *

Утро.

Вилки ударялись о тарелки. Эмма никак не могла проморгаться, потому что мыло после умывания попало в глаза. С красными от воспаления белками спускалась вниз, и нервно сощуривалась. Щипало.

Из кухни, помимо звона вилок слышались разговоры на повышенных тонах, и Фастер невольно сжала зубы. Замерла на лестнице и отвела взгляд.

— Будь добра есть то, что я приготовил. — Зло говорил мужчина, но тут же доносился ответ:

— Ты не видел, что меня тошнило ночью?! Это все твое мясо, не прожаренное… Теперь опять мясо, еще и с перцем!!! Корми этим свою «сестричку», я вообще не переношу специи.

— Я кормлю. — С издевкой парировал Штайнер. — Всех тут кормлю. Эмме необходимо мясо, она ходит на физио. Ей нужен белок. И, раз так, то едим мясо. Я не буду готовить раздельно на тебя и на нее. Нам тоже белок не повредит.

— Твою мать!!! — Вскрикнула девушка. — Опять Эмма, мы день ото дня едим это, потому что у твоей инвалидки ручки не работают, чтобы обслужить себя!!! В конце концов, когда она съедет?! А когда съедет, мы тоже будем есть одну говядину, чтобы ты её мог покормить после работы, да? Просто прелесть!!!

— Бел. — Прошипел Нейтан. — Если тебе так не нравится говядина, будь добра. Встань к плите, и приготовь себе, что хочешь.

Послышался гул, словно кто-то с яростью бросил столовые приборы.

— То есть ей ты будешь готовить, а мне нет. Чудно. Эмме нужно поднести все на блюдце, а любимая женщина обойдется как-нибудь. Ну да, что это я.

— Именно так. — Рявкнул Штайнер. — Потому что Эмма — инвалид. А мы с тобой сильные, здоровые люди. Почему я должен тебе объяснять все это? Тебя в школе не учили с заботой относиться к больным?! Раз так, то я научу!!

— Да пошел ты!!! — Вновь гул, затем шаги. — Твоя Эмма даже не жрет твою стряпню!! Тошнит уже от такой жизни. Живу так, словно у моего мужика придаток в виде говорящего манекена, хорошо хоть еще в постели с нами не спит!! — Возня. — Знаете, мистер Штайнер, я беру сегодня отгул. У меня несварение от ваших блюд, справитесь сегодня сами. Счастливо. — Шаги становились все громче. Белита с яростью вышла в коридор, посмотрела на лестницу, и отпрянула. Глаза медленно сужались, и меж век оставалась только пара миллиметров. — Вот и вы, мисс Фастер. Идите, ешьте говядину, ваш «братик» старался. Приятного дня. — В голосе слышалась очевидная обида. Кин не ожидала увидеть здесь Эмму, и уж тем более не ожидала, что она будет что-то слышать. Быстро прошла мимо, чуть задев свою соперницу плечом.

Соперницу. Как ни старалась, Бел не могла её по-другому воспринимать. Нейтан спит с ней, а готовит кому-то еще. Мерзость.

Фастер тяжело вздохнула. Медленно спустилась вниз, с грустью глядя на белый свет в окне. Небо. Влажная листва после вчерашнего ливня. Хотелось вытрясти из головы случайно подслушанный разговор, который оставлял за собой отвратительный осадок. Из-за нее «брат» с подружкой ссорились. Эмма отчужденно посмотрела в пол. Лишняя здесь. Как ни посмотри — лишняя.

Она повела головой в сторону, и тут же вздрогнула. В дверях кухни стоял Штайнер, через прищур глядя на «младшую сестру». Чуть склонил голову, и скрестил на груди руки.

— Ты будешь есть? Или опять нет? — Он лязгнул челюстями, словно Фастер была обязана согласиться. Обязана, иначе от напряжения и ярости Нейт тут же сломает себе пару зубов.

— Я не голодна. — Эмма сдвинула брови. — Правда. Может, вечером.

— Вот как. — Штайнер прикрыл глаза. — Мило. А как же попытка доказать всем, какая ты сильная, и все прочее? Вчера… вышло не то что бы хорошо. Если не будешь нормально есть, совсем развалишься. Как-то это… не сходится с твоими стремлениями. Или я чего-то не понимаю?

— Нейт. — Фастер глубоко вздохнула, затем подняла на мужчину уверенный, отчужденный взгляд. — Отвяжись.

— Что? — Молодой человек вскинул брови. Казалось, он пару секунд осознавал, что только что услышал. — Что ты сказала?

— Отвяжись. — Безучастно повторила Эмма. — Вчера не вышло. Но, как видишь, я не реву из-за этого. Получится завтра. Или послезавтра, не важно. Если ты думал, что я сломаюсь из-за небольшого позора, то нет. Думаю, за двадцать два года существования в этом теле у меня уже сформировался иммунитет на позор. И ем я нормально. Забей подстраиваться под мое расписание, ты мне ничего не должен. А я из-за твоей благодетели чувствую себя виноватой. — Фастер выдохнула, и покачала головой. — Если хочешь что-то для меня сделать — надень футболку. Я понимаю, ты дома, и все такое, но все равно. Некомфортно как-то.

У мужчины, казалось, начали дергаться нижние веки. Сами собой подрагивать пальцы, он совсем не контролировал чудовищный нервный тик. Губы разъехались в ассиметричном, жутком оскале.

— Неблагодарная дура. — Тихо процедил Штайнер. — Как можно быть такой упертой? Беспомощная неудачница. Еще отказывается, кичится, воротит нос. Чем ты пыталась похвалиться вчера? Тем, что осилила три ступеньки? И как ты смеешь говорить мне «отвяжись», когда я — единственный, кому в этом гребанном мире на тебя не насрать? Ну как? Дна совсем не чувствуешь, да?