В горле пересохло.

Это Эмма, Эмме нужен белок. Нужно помогать ей подниматься по лестнице, нужно стелить ей постель, мыть её. Лечить ей ноги, пока не началось гнойное заражение на открытых ссадинах, которые оставляли после себя растерзанные мозоли.

Вновь все внутри сжималось. Но, почему-то, теперь уже не из-за жалости, или страха за нее. Внизу ощущалось болезненное напряжение, влажная головка полового члена терлась о пододеяльник. Унять силой воли не получалось.

«Что ты от нее брал?!»

Штайнер отрешенно усмехнулся. Казалось, теперь он знал, что хотел бы взять.

За столько лет односторонней заботы.

Взять.

* * *

Белый свет бликами играл на красных лакированных ботильонах. Тонкие, бледные, согнутые в коленях ноги носили их на себе, шурша по синему ковролину. Девушка пыталась не смотреть вниз, но получалось не очень. Даже ощущая в своей руке руку доктора, озноб охватывал тело, но Эмма все равно сжимала зубы. Меж бровей пролегала заметная морщинка. Она почти не представляла, что ходит на ходулях, хотя раньше именно так и делала.

— Отлично получается, остается только выпрямить ноги. — Даглас весело улыбнулся. — Колени, не подгибайте их.

— Если не буду подгибать — упаду. — Фастер чувствовала, как по виску ползла потинка. — А вы вывихните мне руку, пока будете ловить.

Врач тихо рассмеялся.

— Давай тогда так сделаем. — Он зашел девушке за спину, хватко взял ее за предплечья, и вновь мягко, лучисто улыбнулся. — Теперь можешь падать сколько угодно. Если это случиться, ты просто на мне повиснешь. Ну что, готова выпрямить колени?

Эмма неуверенно кивнула. Если ноги ее подведут, она правда повиснет у доктора на руках. Ничего себе не вывихнет, и не разобьет.

Выпрямлять ноги казалось чертовски сложным занятием. Они ныли от напряжения, дрожали, а шокированная нервная система, вестибулярный аппарат которой так и не адаптировался к высоте, твердила: «сядь!! Разобьешься!!».

Сложнее всего перешагивать через собственный механизм защиты.

Сложнее всего пересиливать животный страх.

Фастер тяжело выдохнула, вытянула ногу вперед, затем выпрямила ее в воздухе. Она неуверенно качалась, но нервозность уходила. Девушка не падала, и, следом, аккуратно сделала следующий шаг. Мужчина шагнул за ней.

— Ну вот. Постепенно начнешь ходить, и моя помощь тебе, в какой-то момент, больше не понадобиться. — Он медленно поднял брови. — После этого займемся выносливостью твоих ручек.

— Спасибо. — Эмма неловко опустила голову.

— Да, и кстати. Есть любопытная информация по поводу твоего рождения. Мой коллега звонил в архивы, затем в детский дом, где вы числились, и всплыл интересный факт... — Даглас скользнул взглядом по наручным часам, и тут же встрепенулся. — Я вам очень скоро о нем расскажу, сейчас мне нужно отойти. Буквально на… десять минут. Приглядите за моими бабушками, хорошо, мисс Фастер? — Врач лукаво улыбнулся, аккуратно подвел пациентку к лавке, и так же аккуратно усадил. — Я очень скоро вернусь. Не скучай.

Он очень быстро направился прочь из зала, настолько, что развивались полы халата. Так же быстро, как и всегда. Эмма со странной ухмылкой смотрела ему вслед, затем довольно зажмурилась. Казалось, она начинала привыкать к его темпу.

Разминая руки от напряжения, Даглас вышел в темный коридор, однако, тут же остановился. Прямо перед ним, на той же высоте на него уставились два знакомых, жутких, фиалковых глаза. Доктор медленно поднял брови.

— Так-так. — Штайнер оскалился. — Здравствуйте. — Он нарочито мерзко тянул первый слог, преграждая выход врачу. — А вот и наш экстрасенс.

Он быстро шел по длинному темному коридору, раздраженно глядя перед собой. Впереди виделась узкая полоска света, судя по всему, дверь в зал была открыта. Штайнер с усмешкой покачал головой, и сильнее прибавил шаг.

Внезапно чье-то незримое присутствие стало ощущаться у него в доме. Какой-то, с позволения сказать, врач имел наглость дурачить его девушку, и ведь определенно знал, что делал. Такое нужно одергивать на корню. Вырезать, чтобы не пускало метастазы. Кто-то наслушался рассказов Эммы, и решил… помочь ей? Повеселить её? Утешить? Мужчина чувствовал пренебрежение и легкую злость. Что этому шутнику может еще прийти в голову, если Фастер каждый день рядом с ним? Возможно, что угодно, если вовремя не приструнить.

Дверь. Нейт лениво заглянул в спортивный зал и присмотрелся, затем медленно раскрыл глаза. Зубы сжимались сами собой, как и кулаки.

Слегка растрепанный, нарочито любезный доктор… улыбался. Улыбался, придерживая руки пациентки с двух сторон, пока та неуклюже шагала на ярко-красных, лакированных ботильонах. Она неловко улыбалась ему в ответ, что-то тихо говорила, и врач наклонялся, чтобы ее услышать. Кивал. Подходил, казалось, слишком близко. Слишком мягко обхватывал тонкие женские ладони.