— Ну да. Сейчас меня из-за «экстрасенсорных» способностей работы лишат. — Он потянулся, и вновь поправил очки, в очередной раз проверяя их чистоту. Губы начинали медленно растягиваться в ироничной ухмылке. — Какой вы, однако, нервный, мистер Штайнер. Чуть-чуть заглянул за ширму, уже бежит разборки устраивать. Бывает же.

Врач вновь скользнул взглядом по наручным часам, затем спохватился, и быстро пошел вперед. Туда, где пару минут назад скрылся раздраженный молодой человек.

* * *

Эмма нервно потирала ладони. Неловко смотрела под ноги, затем по сторонам, на говорливых бабушек. На девушку практически никто не обращал внимания, а некоторые даже недоумевали, что она тут забыла. Руки-ноги есть? Держат? Ну вот и славно! Она явно не восстанавливалась после операции, явно не была в аварии и не потерпела неудачное падение. Что тогда? Люди не знали, поэтому смотрели на пациентку с непонимающим недоумением. Пришла вставать на каблуки, наверно и такое бывает.

Вскоре в дверях вновь показался врач, и Фастер облегченно выдохнула. Немного дольше, чем десять минут, но мало ли.

Он привычно, тепло улыбался. Нес в руках какую-то тонкую, синюю папку, быстро подошел ближе и присел рядом.

— Извини за задержку. Ко мне в коридоре пристал какой-то ненормальный, просил меня встать на каблуки. — Майрон засмеялся. — Очень хотел научиться, вот и спрашивал.

— Серьезно? — Эмма выпала в осадок, не понимая, шутит доктор или нет.

— Абсолютно. Редко вижу такие кадры, он явно был на взводе. — Мужчина пожал плечами. — Наверно, каблуков по размеру не нашел.

Фастер рассмеялась.

— А кто это был? Ты его знаешь?

— Какой-то мужик, впервые вижу. — Даглас слегка склонил голову. — Ладно, это все не важно. Вот что важно. — Он положил руку на папку и прикрыл глаза. — По крайней мере, интересно. — Пальцы провелись по корешку, и молодой человек медленно раскрыл папку. — В общем… на вашу дату рождения, что указана в свидетельстве, есть только один человек, которому дали имя Эмма Андреа. Эмма Андреа Эгертон. Занимательно, да?

— Эгертон? — Девушка медленно подняла брови. — Может, я родилась не в этом округе?

— Допускаю такой вариант. В общем, ты сказала, что попала в детский дом в возрасте четырех лет, так? А Эмма Эгертон... — Доктор замялся. — Её мать скончалась при родах.

— А отец? — Меж бровей появлялась морщинка.

— В графе отца прочерк. — Даглас со вздохом пожал плечами. — Элла Эгертон, женщина сорока двух лет, судя по всему, рожала для себя. Роды поздние, тяжелые, первые. В общем… они закончились смертью матери. Однако, о нахождении в детском доме ребенка ничего нет. Вероятнее всего, девочку забрал кто-то из родственников. И, не вынося её из роддома, оформил опекунство. Этого я уже не могу узнать.

— Мою маму звали Эбигейл. — Фастер сжала в кулачках сарафан. — Ты считаешь, она на самом деле не моя мама, а… сестра моей мамы? Которая вышла замуж, и носила другую фамилию. Так? А потом… она с мужем погибла, и я отправилась в детский дом. Под их… фамилией.

— Этот вариант я тоже допускаю. — Мужчина кивнул. — Как погибли твои родители, ты знаешь?

— Мне говорили, что поджог. Папа сгорел во сне, а мама… пыталась выносить вещи, но её завалило. — Фастер опустила стеклянные глаза в пол.

— Извини, что заставляю тебя рассказывать все это. — Даглас поднес руку к лицу девушки, и убрал прядь. — Это все, что мне довелось узнать, но несоответствие фамилий не дает мне покоя.

— Странная история. Скорее всего, я родилась в другом округе, а затем мои родители переехали сюда, вот и все. Хотя… история правда странная. Я попробую покопаться в этом.

* * *

Сильный ветер гнул к земле короткие щетки стриженных газонов. Пронизывал, пробирал, и даже от асфальта, казалось, поднимался мрачный холод. Стемнело подозрительно рано, и тяжелые, грозовые облака сгущались над городом. Черные силуэты деревьев и кустов легко читались впереди, но, почему-то, Эмма приглядывалась. Словно в тени этих растений будут прятаться люди. Притворяться стволами, неуклюжими ветвями. Люди пугали намного больше, чем просто силуэты. Особенно девушку, которая никому нормально не могла дать сдачи. Никогда.

Впереди монументально возвышался черный дом. Её дом. Но теперь от мысли о нем не появлялось счастливое предвкушение, скорее, ощущался тяжелый ком. Сосало под ложечкой. Туда не хотелось заходить. Не хотелось браться рукой за железную матовую ручку, её холод обжигал. Пахло чем-то странным. Фастер знала этот запах, и сейчас напрягалась, когда его чувствовала. Почему здесь? Это запах для спальни. Или, хотя бы, для гостиной. Что происходит?

Ни в одном окне не горел свет. Ни на кухне, ни на втором этаже, и чуть раскачивались во тьме зеленые шторы. Необъяснимая тревожность усиливалась. Эти окна походили на черные глаза, которыми дом смотрел на свою хозяйку. Молчаливо и тяжело.