Варианта у меня было всего два. Или это операция прикрытия от Сикорского и меня эвакуируют, избавляя от чужого внимания или это новая вводная от его прабабушки. Зима-Мама была решительно настроена сделать из меня если не Архонта, то уж Магистра с гарантией. И не только по приказу товарища Сталина. Тут у неё и свой шкурный интерес тоже имелся, девочки от нашего плотного общения организмами росли как на дрожжах, стремительно прогрессируя и к тому же уже во всю осваивали начальные глубины сатори. При всём своём хладнокровии семью свою Татьяна Игоревна любила и берегла, а я в какой-то мере уже мог ей считаться, особенно после того, что у нас с ней было. Далеко не каждый мог похвастаться что вместе с Матушкой Зимой убивал Архонта, да ещё нацистского преступника такого масштаба.

В любом случае дёргаться мне смысла не имело. Майор человек подчинённый. Вряд ли у него самого возникла идея пойти собирать призывников-уклонистов. Начальство приказало, сунуло список и дало направляющего пинка. Дескать, план горит, не выполним, будет нам клизма из патефонных иголок и прочие радости жизни. Короче всё как обычно. А вот в самом военном комиссариате уже можно будет прояснить ситуацию. Даже если сами Сикорские там не появятся, всё равно можно обратиться к особисту, уж его точно обязаны были поставить в известность о проводимой операции. Там и узнаю, что происходит.

— Саныч ну чего там, ещё заседают? Отлично! Давайте быстрее! — я и сам не заметил, как мы доехали до военкомата, но напомнил майор, и раньше не сидевший на месте, а сейчас и вовсе превратившийся в электровеник. — Давай, давай, выпрыгивай! Успели! — И подорвавшись, унёсся куда-то.

— Что за кипишь? — я вылез из «собачника», разминаясь после неудобной лавочки. — Пожар что ли?

— Не, — лениво протянул Дранкель, то бишь Непейвода. — Призывная комиссия заседает, вот Муха и возбудился.

— А разве с нами не должен особист там пообщаться? — вот тут уже я удивился, потому что рассчитывал на другое.

— На хрен вы ему? — в ответ удивился Жранкель, то бишь Мясоедов. — В части там да, а тут вы кому нужны?

— На «холодильнике» ещё должен, — поправил товарища Непейвода. — А тебе на кой особист? Думаешь в стукачи податься?

— Базар фильтруй! — я набычился, шагнув к военному, — ты кого крысой назвал?! Просто пацаны на районе говорили, что их таскали, предлагали барабанить. А мне оно не сдалось на своих стучать!

— Ты не быкуй! — ничуть не впечатлились ефрейторы, считавшие себя самыми крупными лягушками на этой кочке. — Тебе же говорят, в части. Там да, всех будут склонять к сотрудничеству. Делай вид что намёков не понимаешь, молчи-молчи побьётся, да и рукой махнёт. Всё, хорош трепаться, погнали, а то Муха орать будет.

На удивление в коридоре перед кабинетом, где заседала комиссия, оказалось не так уж много народу. Человек пять не больше призывников с кислыми лицами, поэтому наша троица органично влилась в их общество. На разговоры никого не тянуло, как я понял, сегодня собрали всех, кто пытался откосить. Странно, до конца года ещё было время, но я слабо разбирался в нюансах призыва, точнее вообще не разбирался. Всё, связанное с армией в прошлой жизни прошло мимо меня, да и в этой если бы не дед я предпочёл бы держать дистанцию. О чём неоднократно говорил и Тихомирову, и Сикорскому. Так что выбор отвлекающего маневра меня откровенно удивлял, но пока я решил довериться старшим товарищам.

Процесс прохождения комиссии был не то, чтобы очень быстрым, но и на месте не стоял. В дверях появлялась довольно миловидная секретарша, или кто там у военных, лет тридцати в чине прапорщика, называла фамилию, очередной призывник скрывался в недрах кабинета, чтобы минут через пять отправиться на прежнее место. Судя по грустным лицам их всех признавали годными и впереди было два года в сапогах. Хотя были и те, кто искренне хотел служить, но именно сегодня они были в меньшинстве, или скорее стоило сказать он. Крепкий парнишка, явно из деревни, вышел из кабинета сверкая белозубой улыбкой и с такой довольной мордой лица, что сразу захотелось ему врезать.

— В десант возьмут, представляете?! — радость из парня так и пёрла. — Я уж думал в этом году не попаду, а тут повестку прислали, ну я сразу академ брать и сюда!

— Счастливый человек, — тяжело вздохнул Каширский. — Никаких забот, никаких тревог, ни тени сомнения в глазах.

— А чего сомневаться?! — удивился парняга, — Я сразу после школы хотел пойти отслужить, но как раз от колхоза направление дали на механизатора ну и пришлось поступать. Зато сейчас и права на трактор есть, да и в механике волоку! Если повезёт, мехводом буду или в ремцехе, где останусь. А там не служба, а лафа!

— Вот видишь? — я толкнул в бок студента. — Люди умеют устраиваться. Так что меняй мышление. Даже в армии можно вдов на кладбище это самое.

— Чего это я на кладбище буду? — не понял прикола и обиделся Каширский. — Сам на кладбище всех это самое!

— Мне нельзя, — я грустно вздохнул. — У меня и с кладбищами особые отношения, да и подруги не поймут. Они и так меня кобелём считают, а если гулять начну и вовсе кастрируют. На всякий случай.

— А у тебя их сколько? — на меня уставились все, кто сидел в коридоре.