Следующий час они носились по всему терминалу, разыскивая потерю, при этом сам Казаков каждые пять минут прибегал проверить нас с Пестемеевым. Я наблюдал за суетой с равнодушной ухмылкой, справедливо заметив на наезд прапорщика, что это его обязанность следить за вверенными бойцами, и точно не моя. В итоге Каширского нашли в какой-то подсобке с работницей аэропорта, которую ушлый студент сумел приболтать на интим, надавив на жалость, мол впереди два года в сапогах, а женской ласки так хочется. Я даже позавидовал, но не сильно. Девка, честно говоря, оказалась страшненькой и ещё неизвестно кто кого там трахнул.

На посадку мы не опоздали, наверное, только чудом. Здоровенный Ан-124 уже должен был взлететь, но случились какие-то технические неполадки и вылет задержали. Но как только мы протиснулись на указанные места летающее судно дрогнуло и начало набирать скорость. А Казаков, под нашими ошалевшими взглядами, достал из сумки бутылку водки и, взболтав её винтом, всосал целиком. Крякнул, и достал вторую

— Боюсь летать, — судя по отточенной технике прапорщику или часто приходится пользоваться воздушным транспортом или он просто любит это дело.

Уточнить не представилось возможным, поскольку, прикончив таким же манером вторую бутылку Казаков зычно отрыгнул и вырубился. Натурально отключился, расползясь по сиденью и, если бы не ремни сполз бы на пол, в узкий проход. Я много чего ожидал, начиная от выданного задания, заканчивая десантированием прямо с самолёта куда угодно, начиная с тайги, заканчивая точку Немо, но к такому меня жизнь не готовила. И снова возникли пропавшие было мысли о бредовости происходящего.

Если это операция прикрытия, то должен сказать, сделана она на редкость топорно, если не сказать больше. С другой стороны, уж я-то знал, насколько исполнение самого идеального плана зависит от личности исполнителя. А если вспомнить историю с обер-полицмейстером Рылеевым, человеком несомненно ретивым и исполнительным, но, как оказалось, не слишком умным, а потому вместо собаки пытавшемуся набить чучело из банкира, становится понятно, что для тупости и инициативности не существует ничего невозможного. Другой вопрос, как отделить одно от другого.

Проще всего было позвонить, и я уже крыл себя всякими разными словами, что был слишком самонадеянным и гордым, не желая выглядеть трусом и рассчитывал разобраться во всём происходящем сам. В итоге оказался сидящим в самолёте, что летит непонятно куда, и главное не ясно что вообще происходит. А ведь куратор и нужен, чтобы решать такие вопросы. Но я же самый умный, да, я же всё могу сам. Вот и довыделывался, сижу в самолёте рядом с пьяным в дымину прапором, натрахавшимся до отупения «Штыком» и индифферентным ко всему «Бомбой», познавшим дзен. Кстати, надо им идею с прозвищами подкинуть, не следует отрываться от канона.

Самое смешное что сейчас телефон был на расстоянии вытянутой руки, выглядывая из кармана прапорщика, но толку от него было меньше, чем от кирпича. Какая сотовая связь в воздухе? Может в современных лайнерах ещё есть, но уж точно не в военных самолётах. И это, не говоря о пароле, который ещё нужно было подобрать, ибо ни о каких отпечатках пальцев там речи не шло, трубка прапорщика, казалось, ещё динозавров видела и была по военному кондовой и надёжной, такой, чтобы во врага метнуть если патроны закончатся. Короче куда не ткни, всюду жопа. И главное обвинить в этом некого, сам виноват, от чего становится ещё обидней.

Летели мы, по моим субъективным ощущениям, часа три или четыре, что не добавило мне настроения. Я уже начал думать, как и куда мы потащим прапорщика, как тот проснулся сам, стоило самолёту зайти на посадку. Такая себе суперсила, но стоило признать, что у большинства и такой не наблюдается. А Казаков к тому же, хоть и проснулся злой как чёрт, но чётко понимал, где он находится и куда нам нужно двигаться. Жаль только я не разделял его уверенность, потому что не мог узнать город, в котором мы оказались, а сам прапорщик на любые вопросы только рычал и бесился.

Ясно было одно, что мы где-то в европейской части страны, но где именно? Надписи на автобусах ничего не объясняли. Мало того, что местные топонимы были мне неизвестны, так ещё и логика, неумолимая сука, подсказывала, что если я где-то здесь и бывал в прошлой жизни, то вряд ли смогу вспомнить, потому что многие названия после развала Союза поменяли, вернув или исторические имена или просто избавляясь от советского наследия. Короче одна проклятая неизвестность.

Может быть, окажись мы в центре города ещё что-то стало бы понятно, но выйдя за ворота военного аэродрома мы двинули на автобус, который шёл в основном через промышленные районы, иногда проскакивая куски частного сектора. Потом, правда, выбрались на большую магистраль, но и там понятней не стало. Вот откуда мне знать, в каком городе есть улица Мокроусова? Кто это вообще такой?!! Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и мы доехали до нужной остановки, шумно выгрузившись из автобуса, а дальше уже пешком, благо идти было пару кварталов. Со всеми этими приключениями жрать хотелось неимоверно, покормить нас так и не успели, да и солнце уже село, так что мне была понятна радость прапорщика при виде двухэтажного кирпичного КПП. Жаль, что разделить с ним это счастья я не мог.

— Здравия желаю, тарщ прапорщик! — из дверей показался сержант, причём судя по расхлябанному поведению, явно из дедушек. — Пополнение привезли?

— Так точно! — Казаков сурово кивнул, причём суровость его происходила скорее из похмелья, чем от силы характера. — Так, давайте, оформляйте их и в часть. А я пойду доложу, что вернулся.

— Ну пошли, — сержант сплюнул в урну и, сунув руки в карманы зашёл в здание КПП. — Чего встали? Бегом, душары!

Я подумал, что начинать службу с избиения наряда плохая примета и решил не быковать, поэтому подхватил баул и двинулся к месту службы. Мысли о том, что это хитрый ход уже почти полностью испарились, вместе с сержантом-дембелем. Сдаётся мне, что тайный центр подготовки всё же должен иметь в охране кого-то более серьёзного. Ну или сержант Командор под скрытом, потому что я не ощущал в нём ни капли энергии, но такое ещё менее вероятно, чем то, что меня призвали в армию по ошибке.