Шрифт:
— Главная трудность, с которой сталкиваешься, переводя это место, — сказал Эмбер, облизывая после глотка пунша толстые губы и поудобней пристраиваясь к большой подушке, — главная трудность…
Его прервал далекий звон дверного колокольчика.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Круг.
— Никого. Разве из актеров кто зашел посмотреть, не помер ли я. Вот разочарование для них.
Шаги лакея удалились по коридору. Потом вернулись.
— К вам джентльмен и леди, сэр, — сообщил он.
— А, черт, — сказал Эмбер. — Ты бы не мог, Адам…?
— Да, разумеется, — произнес Круг. — Сказать им, что ты спишь?
— И что я небрит, — сказал Эмбер. — И что очень хочу читать дальше.
Миловидная дама в сшитом по мерке сизовато-сером костюме и господин со сверкающим красным тюльпаном в петлице визитки бок о бок стояли в прихожей.
— Мы… — начал господин, копошась в левом кармане штанов и несколько извиваясь как бы от колик или слишком тесной одежды.
— Господин Эмбер слег с простудой, — сказал Круг. — Он просил меня…
Господин поклонился:
— Понимаю, вполне, однако вот это (свободная рука протянула карточку) укажет вам мое имя и положение. У меня, как изволите видеть, приказ. Я поспешил подчиниться ему, презрев мой личный долг, долг хозяина дома. Я тоже принимал гостей. Не сомневаюсь, что и господин Эмбер, ежели я правильно произношу его имя, проявит такую же поспешность. Это мой секретарь, — фактически, нечто большее, нежели секретарь.
— Ах, оставь, Густав, — сказала дама, слегка подпихивая его локотком. — Профессора Круга, уж верно, не интересуют наши с тобой отношения.
— Наши с тобой сношения? — молвил Густав, взглянув на нее с выражением глуповатой игривости на аристократическом лице. Скажи еще разик. Так приятно звучит.
Она опустила густые ресницы и надула губки.
— Я не то хотела сказать, гадкий. Профессор подумает Gott weiss was. [47]
— Это звучит, — нежно настаивал Густав, — подобно шелесту ритмичных пружин одной синей кушетки в одной уютной спаленке для гостей.
— Ну хватит. Это наверняка больше не повторится, если ты будешь таким противным.
47
qott weiss was — Бог знает что (нем.).
— Ну вот, она на нас и рассердилась, — вздохнул Густав, оборотившись к Кругу. — Остерегайтесь женщин, как говорит Шекспир! Однако, я должен исполнить мой печальный долг. Ведите меня к пациенту, профессор.
— Минуту, — сказал Круг. — Если вы не актеры, если все это не идиотский розыгрыш…
— О, я знаю, что вы хотите сказать, — замурлыкал Густав, вам кажется странной присущая нам утонченность, не так ли? Эти вещи обычно ассоциируются с отталкивающей брутальностью и мраком: ружейные приклады, грубая солдатня, грязные сапоги — und so weiter. [48] Но в Управлении осведомлены, что господин Эмбер был артистом, поэтом, чувствительной душой, вот они там и решили, что некоторое изящество и необычайность в обстановке ареста атмосфера высшего света, цветы, аромат женственной красоты, смогут смягчить испытание. Прошу заметить, я явился в гражданском. Возможно, — каприз, это уж как вам будет угодно, но с другой стороны, представьте, как мои неотесанные ассистенты [ткнув большим пальцем свободной руки в сторону лестницы] с грохотом вламываются сюда и начинают вспарывать мебель.
48
und so weiter — и так далее (нем.).
— Вынь из кармана ту большую противную штуку, Густав, и покажи профессору.
— Скажи еще разик?
— Я имею в виду пистолет, — сдавленно молвила дама.
— Ага, — сказал Густав. — Неправильно понял. Но мы объяснимся позднее. Не обращайте на нее внимания, профессор. Склонна преувеличивать. По правде сказать, ничего такого особенного в этом орудии нет. Банальная служебная принадлежность, номер 184682, их можно увидеть дюжинами в любую минуту.
— Ну, с меня хватит, — сказал Круг. — Я к пистолетам равнодушен и, — ладно, не важно. Можете засунуть обратно. Я хочу знать только одно: вы намерены забрать его прямо сейчас?
— Это точно, — ответил Густав.
— Я найду способ пожаловаться на эти чудовищные вторжения, — загремел Круг. — Так продолжаться не может. Они были совершенно безобидной пожилой парой, и оба со слабым здоровьем. Вы определенно пожалеете об этом.
— Мне вдруг пришло в голову, — сообщил Густав, обращаясь к своей миловидной спутнице, пока они следом за Кругом шли по квартире, — что полковник, пожалуй, перебрал по части шнапса к тому времени, когда мы его покинули, так что я сомневаюсь, чтобы до нашего возвращения твоей сестричке удалось хорошо сохраниться.
— Этот его анекдот про двух моряков и barbok [род пирога с ямкой посередине для топленого масла] такой смешной, — ответила дама. — Ты рассказал бы его господину Эмберу. Он писатель, пусть вставит его в свою новую книгу.
— Ну, для этих материй твой собственный ротик… — начал было Густав, но они уже подошли к дверям спальни, и дама скромно отстала, когда Густав, снова сунувший копошливую руку в брючный карман, судорожно втиснулся за Кругом.
Лакей отодвигал от постели midu [инкрустированный столик]. Эмбер рассматривал в зеркальце свой язык.