— Да. А еще, если это возможно, я хотела бы взять у вас пару уроков макияжа. Кажется, вы оказываете такую услугу?

Я тогда не знала, чья Стася дочь, поэтому первой моей мыслью было, что эти самые уроки ей не по карману, но что-то не дало мне озвучить прайс. Эта девочка до того мне понравилась, что первый урок я дала ей совершенно бесплатно тут же. Потом мы собрали для нее косметичку, разговорились… Я выяснила, что за двадцать три года жизни Стася ни разу нормально не тусовалась, и загорелась идеей открыть для бедняжки эту сторону жизни — ведь не дело это — ее упускать. Вечерок удался на славу. Да так, что утро началось с сообщения Лерки:

«Девочки, вы не знаете, где я?»

«Нет. Потому что я вообще ничего не помню», — ответила Стася, которую мы, приняв на грудь, зачем-то присоединили к своему чату. Кажется, этому способствовала новость о том, что Стася росла без мамы, и нам просто стало жаль девочку. Но чтобы ей не показать этой самой жалости, мы провели шутливый ритуал посвящения. А после такого было как-то неправильно ее исключать. Так Стаська к нам и прибилась. И если честно, не припоминаю случая, чтобы мы о том пожалели — как-то очень органично эта девочка вписалась в нашу реальность.

— Юль! Ты что, обиделась? Я не хотела вас обманывать, — тараторит Стаська, возвращая меня из мира грез на грешную землю. — Вы просто не понимаете. А я… Я никогда не была уверена, что люди, набивающиеся мне в друзья, не преследуют каких-то своих целей.

— Разве мы набивались?!

— Вы — нет. Ты как скажешь, Ал! Тут скорее наоборот история. Вы такие классные, настоящие, оторванные… Наверное, я просто боялась, что узнав, чья я дочь, ваше отношение ко мне изменится.

— Да прям! — фыркает Аллочка.

— Значит, вы на меня не в обиде? Мир?

— Ну какие обиды, дурочка?

Вытягиваю руку над столом, чтобы скрепить дружеские клятвы пятюней. Но вместо того, чтобы мне ее дать, Алка хватает мою ладонь и, повертев, вскидывает брови:

— Ты почему еще не сняла обручалку?

— А надо?

— Долой напоминание об этом гаде!

Снять кольцо, которое, не снимая, носила пятнадцать лет — задача такая же нелегкая, как и бестолковая. Оно едва ли не намертво вросло в меня за эти годы, и чтобы его содрать, пришлось изрядно помучиться. И все бы ничего, но даже после того, как все получилось, на коже остался характерный след.

— И куда его теперь? — всхлипнув, верчу в пальцах погнутый ободок.

— В окно! — вскочив со стула, Лерка в одно касание распахивает окно, и прежде чем я успеваю ей помешать, вышвыривает в него мою обручалку.

— Радикально, — восхищается Стася, прижимаясь носом к стеклу.

— В таких ситуациях только так и надо. Особенно если вы действительно собираетесь мутить бизнес. Проект, как я понимаю, намечается грандиозный. Вписываться в него, находясь в браке, не стоит. Это я тебе как твой юрист говорю.

— Да какая разница?

— Такая! Хочешь, чтобы твой Эдичка еще и на это претендовал?

— Да ни на что он не претендует, господи!

— Вот и закрепим это в мировом. — Алка потирает ладошки и куда-то уходит под нашими удивленными взглядами. — Я за ноутом. Набросаю рыбу…

Язык чешется ей возразить, но мой порыв пресекает Лерка:

— Да пусть что хочет делает, кому от этого хуже? Сама же говоришь — он на все согласен.

— Заодно и сумму алиментов пропишем.

— Кстати, насчет детей. Что-то их долго нет…

В разговорах с подругами время пролетело быстро. Я даже не заметила, а ведь прошло уже часа три. Неужели они на сборах вещей зависли? И Эдик тоже хорош! Мог бы и позвонить. Впрочем, мы люди не гордые. Хватаю телефон и сама набираю Моисеева.

«Любимый муж» — как насмешка, ей богу. Надо будет не забыть переименовать контакт. Жаль, из-за детей его нельзя удалить вовсе.

— Да!

— Как все прошло?

— Как-как, Юль. Хреново… — трагично вздыхает Эдик. Ну, а что он хотел, собственно? Ясен пень, детям будет нелегко простить, что он променял нас на какую-то девку. Будучи умным мужиком, он должен был это понимать.

— Вам долго еще собираться? У них режим. Пусть возьмут все необходимое, а на днях я найду кого-нибудь, кто поможет нам с переездом. — В трубке повисает тишина. — Алло, ты меня слышишь?

— Слышу, — откашливается Моисеев. — Тут такое дело, Юль… Они отказались переезжать.

— В каком это смысле? Ты им сказал, что мы разводимся?

— Да. Они вроде как решили остаться со мной.

— Вроде как?!

— Ну что ты меня пытаешь?! Хочешь, сама с ними поговори.

— Что ты им наплел?!