Виктория нервно фыркает, а Руслан грозит мне:

— Не перегибай.

— Было бы гораздо спокойнее поговорить наедине, — хмыкаю. — Но ты сделал свой выбор и дослушаешь меня. В-третьих и в-главных, меня категорически не устраивает попытка настроить моего ребенка против меня.

* * *

— Что?! — вскидывается девушка, не выдержав. — Я не настраивала Юлю!

— И откуда же такой вывод? — едко уточняет у меня Руслан.

— Из слов Юли, разумеется. Уж явно не с потолка. Сегодня я узнала от нее, что Вика была права. Такая, как я, никогда не поймет.

Руслан сдвигает брови к переносице и поворачивается к Виктории.

— Как ты понимаешь, подобные разговоры неприемлемы. Она только с виду взрослая.

— Не зуди, — отмахивается от меня. — Вик?

— Я ничего такого не говорила, Русь, — трогательно частит девушка. — Да, мы разговариваем, обо всем на свете, но я бы никогда не стала так говорить о ее маме. Это же… мама, в конце концов.

— Какая бы она не была, — со смешком заканчиваю ее мысль.

— Я этого не говорила! — повышает голос Виктория, даже не обернувшись на меня.

— Смысл? Вполне логичное завершение мысли. Иногда и намека более, чем достаточно.

— Ну вот видимо исходя из такой извращенной логики мы и оказались в этой ситуации. Перевернуть можно любые слова! У кого что болит, знаете ли, — добавляет язвительно и на «вы», подчеркивая разницу в возрасте.

Не выдерживаю и прыскаю. Ну а что? Это очень смешно, учитывая, что трахает ее еще больший старпер, чем я. У нее не муж будет, а папик, почти вдвое старше.

— Так, все, — прерывает перепалку Руслан. — Я услышал достаточно. Поговорю с Юлей сам. Это все?

— Да, это все, — отвечаю холодно и выхожу, на этот раз хлопнув дверцей от души.

Поговорит он… знаю я, чем закончатся все эти разговоры. Белая и пушистая Виктория пару раз взмахнет ресницами, и я снова превращусь в злобную завистливую мамашу. Которая ни черта не смыслит в этой жизни.

Нет уж, спасибо. Сама поговорю со своим ребенком.

В квартиру захожу, мысленно прокручивая в голове возможный разговор. Понятно уже, что Виктория ей глубоко симпатична, да и опускаться до уровня любовницы я не собираюсь, так что выражения придется подбирать особенно тщательно. Надо дать ей понять, что я всегда открыта для любой темы, что люблю ее и не испытываю неприязни к новой жене ее отца, что желаю им счастья. А потом намекнуть, что и у меня есть чувства, сердце и остатки гордости.

В общем, вхожу подготовленная и второй раз за вечер жестко обламываюсь: Юли нет дома. Но гораздо хуже то, что нет и половины ее вещей.

Не думая о времени, сразу же звоню ей. Нервы и без того как канат, ожидание ответа только усугубляет мое состояние. Когда Юля наконец-то отвечает, на эмоциях почти кричу:

— Где ты?!

— Я у папы, все в порядке, — скупо отвечает ребенок, вдруг возомнившая себя взрослой.

— Все в порядке?! — от возмущения срываюсь на повизгивание, разом растеряв всю свою рассудительность. — По-твоему, это нормально, вот так уезжать, не сказав ни слова?

— Почему же, не сказав, — едко хмыкает. — Мы поговорили. Еще днем.

— Я, наверное, пропустила ту часть, в которой ты сообщаешь мне о своем переезде!

— Я не переехала. Просто поживу с папой и Викой до свадьбы. Все равно то и дело мотаюсь, помогая с организацией и всякими мелочами, какая разница? А тебе явно нужно успокоиться, орешь, как припадочная, — последнее бурчит себе под нос.

— Да, я припадочная, — легко соглашаюсь. — Припадочная! У меня чуть сердце не встало, когда я тебя и твоих вещей не увидела! — едва выговариваю из-за хлынувших из глаз слез. — Я что, по-твоему, железная? Обо мне ты подумала?

— Я оставила записку на кухне…

— Записку! — всхлипываю и закрываю себе рот рукой, чтобы не рыдать в динамик. Проглатываю ком и пытаюсь взять себя в руки. — Записки — недостаточно. Уведомить — недостаточно. Ты сделала мне очень больно, родная.

— Мам, прости, — дрожащим голосом отвечает дочь. — Я думала, так будет лучше. Чтобы опять не поругаться.

— Я с тобой не ругалась, донь. Я с тобой — не ругалась. Ты меня даже слушать не захотела, вот как все было. И, знаешь что? Ты можешь считать ее кем угодно, это твое право. Она может быть какой угодно, это ее дело. Но для меня. Лично для меня! Она навсегда останется той, кто спала с моим мужем. Заруби себе это на носу.

Сказав последнее, сбрасываю звонок.

Жалею ли я о том, что выдала совершенно не то, что собиралась? Еще как. Я только усугубила ситуацию, это очевидно. Но вместе с этим, стало чуточку легче. Я чертовски устала быть для всех удобной.

Вытерев слезы, звоню Руслану.

— Что еще? — отвечает недовольно.

— Почему ты мне не сказал? — спрашиваю глухо. — Было так сложно хотя бы предупредить? Хотя бы перед фактом поставить, чтобы я не… — Слезы вновь подкатывают к глазам, а голосовые связки блокируются.