С утра звоню Максу, хоть и не планировал ему рассказывать, пока не будет результата. И его сияющая физиономия на экране мобильного дает решающий пинок. Слова поддержки и оптимизм сына так заряжают, что на эмоциях я еду в цветочный. Покупаю красивый нейтральный букет для той самой массажистки в качестве благодарности. Поможет операция или нет — вопрос десятый, а вот что неравнодушие очень ценно, это я уяснил крепко, на личном опыте. К тому же, по пути.

Еще слишком рано, только восемь утра, салон наверняка закрыт, но я планирую оставить букет и короткую записку у входа. Надеюсь, не сопрут. Но, когда подъезжаю, замечаю свет.

«Судьба!», — воодушевляюсь и, стараясь не растянуться на корке льда, осторожно пробираюсь ко входу.

Захожу, тихо звякнув колокольчиком, но на ресепшн никто не выходит. Снова чувствую себя сконфуженным, прохожу чуть дальше и тогда слышу, как одна женщина горько рыдает, а вторая пытается успокоить ее долгим «ш-ш-ш».

— Я для этого ее растила, скажи? — причитает женщина, в которой я сразу узнаю нужную мне массажистку. И, как обычно, женский плач заставляет мое сердце болезненно сжаться. — Чтобы такое о себе выслушивать?

— Нет, конечно, нет, — нашептывает вторая.

— Я бездушная, я думаю только о себе! Всю жизнь пальцем о палец не ударила, каталась, как сыр в масле, пока ее драгоценный папочка вкалывал. А из клуба, оказывается, знаешь, почему уволилась? Потому что спуталась с одним из игроков! И якобы мне Руслан поставил условие, либо конец интрижке и этой работе, либо — нашему браку. Да я другой член в глаза не видела, кроме его! Как она смеет мне такое говорить?! Она! Ей семь едва исполнилось на тот момент, что она могла видеть?

— Ну ладно тебе, чего ты…

— Чего я, — судорожно всхлипывает и шмыгает носом, а я пытаюсь понять, почему продолжаю подслушивать. И остаюсь на месте. — Да ничего. Знаю прекрасно, кто все эти выводы ей в голову положил. Подружка новая, чтоб ей пусто было. Вот что она к моему ребенку привязалась, скажи? Мужа мало? Или боится, что он и ей замену подберет, мосты выстраивает? Окей, дело ее, я почему должна при этом стать плохой? Будь хорошей за свой счет, а не за мой! Это какой-то ночной кошмар, мы полдня вчера ругались, пока она оставшиеся вещи собирала, я такого наслушалась…

— Еще? — ужасается вторая.

— Казалось бы, куда уж, да? — ехидно фыркает массажистка. — Но нет. Я себя запустила. Я не крашусь, не наряжаюсь. А для кого мне наряжаться, скажи на милость, если муж постоянно на работе? Он там с другой развлекается, а я его дома в пеньюаре на голое тело жди? С прической, да макияжем!

— Абсурд…

— Наглость! Девка эта наглая и из моей малышки такую же делает! Наглую беспринципную девку! И, кстати, если ты не знала, это не муж однажды пришел и сказал мне, что у него другая. Нет, оказывается, это я ему изменила. А уж потом он начал встречаться со своей Викторией. Я. Ему. Нормальные вообще? Я не знаю, что мне делать. Просто не знаю. Любое мое слово в штыки. Все наизнанку вывернули. Я монстр. Самый настоящий монстр! Как таких вообще земля носит?

— Слушай, ну, Юлька не глупая, дай ей время, — по-прежнему тихо вещает вторая, а я отмираю и возвращаюсь к стойке.

Я явно пришелся не ко двору. Хотя, может, цветы и благодарность подбодрят ее. Если бы Макс встал на сторону жены, я бы его придушил собственными руками. Ладно, не придушил бы, но… не уверен, что вообще бы встал с больничной койки. Понимаю, как ей сейчас тяжело. Даже если особенной любви не было, предательство — это больно.

И хотелось бы, наверное, сделать больше. Но… какое я имею право? Я даже слышать все это не должен был.

Опускаю цветы на стойку, сверху кладу записку и открываю входную дверь, надеясь, что за разговорами они не услышат и как я вышел.

* * *

Таисия

— Слышала? — вдруг спрашивает Надя, прервав себя на середине фразы.

— Да ничего я не слышала, — отмахиваюсь, размазываю по лицу слезы.

Подругу, по сути, тоже не слышу. Наверное, она какие-то правильные слова говорит, жизнеутверждающие, но мне сейчас не советы нужны, а дружеское плечо.

— Спасибо, что приехала так рано и слушаешь весь этот бред, — говорю плаксиво.

У Нади на глазах наворачиваются слезы. Она тотчас меня обнимает и хлюпает носом.

— Ну чего ты, конечно. И вообще, давай ко мне сегодня, а? Выпьем винца, перемоем им всем косточки как следует.

— Да нет, куда я… у тебя муж, дети… нет. Спасибо, Надюш.

— Ой, я тебя умоляю, муж! — фыркает Надя. — Да он вперед меня за бутылкой побежит. И конфеток не забудет прихватить.

— Конфетки мне точно нельзя. Я уже в джинсы еле влезаю, — вздыхаю и отстраняюсь. — Мне легче, правда. Просто… когда в себе все… тяжело.