* * *

Сотни парсеков, тысячи часов в подпространстве.

Погружение в подпространство — и всплытие. Погружение и новое всплытие. Швартовка на логистической орбиталке в спецангаре, пополнение запасов, и снова погружение. Тройка спэйс-коней гнала во весь опор, едва подноси «сено» в вакуумных канистрах со знаком радиоактивной опасности.

Это было его четвертое задание — не сильно много для его вполне зрелого возраста, но слишком много, учитывая срок выполнения каждого поручения. Его суточное жалование составляло 18 рублей. Имперских рублей. Ровно столько же получал в неделю флотский лейтенант-инженер, в месяц — селянин на окраинах Казахстана. Ровно столько же, по слухам, в год зарабатывали невольники на астероидах Внешних Монголий или транс-проститутки Тайвань-Тайландии, если перевести их жалкие подачки в твёрдую имперскую валюту. Таких, как он, было меньше тысячи на двести миллиардов подданных, и задание каждого не требовало отлагательств.

А ещё где-то далеко осталась девушка с русой косой, которая всё поняла без лишних слов и просто сказала на прощание:

— Я буду ждать, береги себя.

* * *

Он не берёг. Он вёл катер один. Чтобы не вызывать подозрения, во всех перечнях он значился как курьер-гонец имперской спецпочты. Помимо шпионов, только они шляются вдоль всего Рукава на столь новых кораблях в одиночестве. Он грыз сухпай, закидывался дважды в среднесутки особой микстурой, позволяющей чувствовать бодрствование и «перезагружающей» мозг за пару минут. Дышал настолько поверхностно, насколько это можно, чтобы тратить меньше кислорода — регенераторов на таком небольшом судне, конечно, не предусматривалось, обычные баллоны. Погружение и всплытие. Мониторинг масс-детекторов, проверка каждого крупного небесного тела в системе, взлом и сканирование логов каждой станции, и так — на протяжении часов.

Путь вёл Аркадия всё дальше на Восток Рукава, на Дальний, он же Дикий Восток, туда, где власть Императора и Протокола не действительна, и куда может дотянуться рука только самого тайного из орденов — Опричников. Охотников за головами, вроде него.

Цивилизация людей к началу двадцать восьмого одомашнила существа космической фауны — космических коней, тюленей, волков, бабочек и прочих. Десятки различных сущностей, ранее принимаемых за НЛО и аномальные явления, стали верными спутниками человека. Двигателями при междзвёздных перелётах, источниками искусственной гравитации, инструментами прионного синтеза для печати исполинских космических судов и терраформирования. Симбиоз людей и космофауны позволил освоить половину пригодных к жизни звёздных систем Рукава Ориона.

Космос стал другим. Но люди, пятьсот миллиардов душ — остались людьми. Они всё так же, как прежде, на планете-праматери, рождались, воевали, умирали. Всё так же плели интриги, нарушали закон. Там, где не было монополии на власть, власть, как и прежде, получали те, кто не считался с принципами и Протоколом.

Задание Аркадия от министра Тайного Сыска было простым: найти и уничтожить знатного бессарабца, убившего десяток офицеров и подвизавшегося на поприще контрабанды и всерукавной мафии.

Борода Аркадия росла. Капсула криосна в трюме катера пустовала, призывно распахнув свои челюсти в ожидании пленника. Портрет бессарабца, которого звали Кир, висел на приборной панели распечатанный по старинке на бумаге, обведённый карандашом. С противоположной стороны, справа, точно так же, распечатанная и приклеенная, висела фотография жены. Зло и добро, самый любимый человек и злейший враг.

— Я буду ждать…

Наконец, нашлась зацепка.

* * *

На пятую неделю поиска, когда кончились последние логистические орбиталки и остались лишь автономки и редкие заставы казаков, фильтр поиска выдал совпадение по базе. Три шхуны, одна из которых с идентификатором, засвеченным сравнительно недавно в угоне в центральных областях империи. В том самом округе, в котором последний раз видели Кира. Начались весёлые деньки. Разведка локатором по поверхности, тайное приземление на негостеприимных планетах с дикарским терраформированием, пара суток пьянок в кабаках, где люди позабыли об электричестве в надежде узнать хоть что-то. Отплытие к ближайшей казачьей станции, где снова пара суток пьянок в кабаках уже электризованных. Цыганские челночные таборы в астероидных поясах, сектантские сухогрузы, угнанные полтора века назад и носящие теперь на борту по полмиллиона фанатиков-каннибалов. Он снова потерял счёт дням и неделям.

По наводке одного наркоторговца опричник прилетел на Нерчинск-II, где нашёл две шхуны, включая ту, что могла принадлежать Киру. Они стояли у месторождения плутония-сырца, заброшенного ещё в те далёкие годы, когда императорские власти отказались от идеи ссылать в эту даль каторжников из центра. Аркадий приземлился поздно ночью, стреножил спэйс-коней, отпустил спейс-волка выть на местную луну. Надел плащ-невидимку и пробрался к шахте.

Три бревенчатых здания около уродливо-ржавого остова робошахты оказались без признаков жизни. Костёр горел чуть поодаль, у одной из шхун, воровато присобачившихся к скалам.

Аркадий скользнул ближе. Выпустил микро-дронов, пока простых, разведывательных. Облетел шхуны, выискивая признаки жизни. В линзу передалось фото с близкого расстояния. Двое, жарящих барбекю из собаки, — простые местные главари, третий — Кир.

Из рукава опричника вылетели три шарика, пролетели вокруг костра. Выпустили иглы, те впились в шеи сидящим. В двоих из них был смертельный яд. У третьего — парализующий. Когда двое ненужных отмучались в конвульсиях, а третий — затих, Аркадий врубил тонкий экзоскелет вдоль спины, прыгнул к костру, взвалил на плечо сто килограмм бессарабского мяса и зашагал к катеру, притаившемуся в пяти километрах от шахты. Слишком гладко, думал он. Долго, муторно, но концовка — слишком гладкая. Не бывает так.