Бронкс почти у твоих ног после бандитских разборок? Появились люди, деньги? Вроде все хорошо, но... Впереди борьба за весь Нью-Йорк! Скоро январь 1920го, и страну захлестнут гангстерские войны. По пятам идет принципиальный детектив, а от тебя уже зависят сотни соотечественников, которым ты можешь помочь. Пора строить свою теневую империю!
Annotation
Бронкс почти у твоих ног после бандитских разборок? Появились люди, деньги? Вроде все хорошо, но... Впереди борьба за весь Нью-Йорк! Скоро январь 1920го, и страну захлестнут гангстерские войны. По пятам идет принципиальный детектив, а от тебя уже зависят сотни соотечественников, которым ты можешь помочь. Пора строить свою теневую империю!
Русская Америка. Сухой закон 2
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Русская Америка. Сухой закон 2
Глава 1
Большая игра
Мир поделился на две реальности. В одной — меня сейчас держали под прицелом Кольта. А в другой — за окном тихо и спокойно проплывали улицы Нью-Йорка. Весь город охватило состояние, которое знакомо каждому человеку. До Нового года ещё полмесяца, но витрины некоторых магазинов и дорогих ресторанов уже покрываются различными украшениями и гирляндами. Я разглядывал высокие здания Манхэттена, куда мы заехали спустя время. Рассматривал прохожих.
По улице торопились дамочки в красивых пальто, благо мода уже приобретала черты ар-деко. Яркие цвета, пояски, обхватывающие талию, локоны. До шанелевских строгих костюмов было ещё далеко. Падают снежинки, и всё кажется слегка размытым, словно панорама из какой-то романтической американской мелодрамы.
Тёплые эмоции перед Новым годом раньше были и у меня. Но сейчас, когда мне в живот смотрел пистолет незнакомца с переднего сидения автомобиля, праздных мыслей в моей голове не витало и в помине…
Наверное, у всех этих спешащих по своим делам людей внутри растекается приятное томление в ожидании праздника. Мне кажется, именно ожидание чуда и есть самое ценное в Новом году. Большинство мелких радостей, как правило, вещи короткие. Но ждать их можно долго.
Я же, в отличие от прохожих, думал о двух вещах. Первая: чтобы дорогой иссиня-чёрный Джордан, в котором мы ехали, не подпрыгнул сильно на кочке, и я не получил пулю в кишки. Это очень мучительная смерть, а «ковбойство» местных проявилось даже тут. Я чётко видел, что предохранитель на пистолете снят…Вторая мысль: кто послал этих незнакомцев за мной, и как они узнали о ночной пулемётной стрельбе в Уэйкфилде?
Для американцев Новый год это скорее вечеринка на «погулять и потанцевать шумной компанией». Они больше отмечают Рождество. Вот это у них истинно семейный праздник. А я вот хотел бы отметить наступление 1920го в кругу семьи, а не червей, поедающих моё тело под метром земли. Хотя грунт сейчас уже подмерзает. Вряд ли закопают так глубоко…
Я повернул голову, бросив взгляд на сидящего рядом франта в чёрном пальто и костюме-тройке. Он даже не повернул головы, смотря вперёд на дорогу между сидящими впереди напарниками. Лишь спокойно бросил:
— Волнуетесь, мистер Соколов?
А что я? Я уже умирал один раз. И переродился в этом молодом теле, в котором нахожусь сейчас. Интересно, а если двинуть кони ещё раз, меня куда закинет, к египтянам? Или всё, темнота? Наверное, лучше не проверять. Но вслух спокойно сказал:
— Не думаю, что это как-то поможет делу.
Незнакомец усмехнулся краешком губ и повернул голову. Он изучающе посмотрел на меня, но промолчал.
Джордан свернул с Мэдисон-авеню и остановился на углу. Здесь было пересечение с 46-ой улицей. К нашей машине кинулся бой в бордовой ливрее, но мой сосед справа сам открыл дверь и вышел наружу:
— Мы приехали, мистер Соколов. Прошу на выход.
Его напарник, сидящий на переднем сидении, сунул пистолет под полу широкого распахнутого пальто и кивнул мне на дверь. Я надавил на инкрустированную деревом ручку и начал выбирать наружу. В лицо сразу дохнул мороз.
— Не отставайте… — коротко бросил мне франт в чёрном и я, под «прицелом» его напарника, двинулся к большим и тяжёлым резным дверям отеля.
По пути я задрал голову наверх, придержав шляпу и осматривая всю помпезную громаду здания. Пятнадцать этажей, отделанных богатой плиткой, с каменными портиками и крупным рельефом в вышине. Отель строили явно для «дорогих» гостей. Над входом покоилась большая вывеска, на которой словно гигантским росчерком были написаны два слова: «Ритц — Карлтон». Всю эту монументальную красоту снесут в пятидесятых годах…
Дверь отворил швейцар, одетый в такую же ливрею, как и у боя, только чёрного цвета и из более дорогого материала. Он услужливо склонил голову. Да-да… Американцы только на словах любят демократию и равенство. Для многих из них она прямо пропорциональна количеству денег. Чем больше долларов, тем больше элементов роскоши и атрибутов «старой аристократии» они желают. Помнится, я слышал от знакомых фразу: «чем богаче американец, тем больше он южанин». А сейчас здесь в этом времени так и вообще, неравенство и расизм процветает.