«Саванна?» В комнату вошла Миа, за ней Сьюзен, закрыв за ними дверь.

«Я хочу это сделать», — сказал я без единого сомнения в сердце, и мой голос был полон эмоций. «Я хочу быть детским онкологом. Я хочу помочь вылечить этих детей, которые не заслуживают болезни. Я хочу так усердно работать, чтобы однажды рак не забрал людей от их близких. Я хочу помочь, чтобы рак – любой рак – был излечим. Я хочу это. Так много."

С каждым произнесенным словом мой голос становился сильнее. Я стал сильнее. Я так сильно этого хотел, что знал, что этой осенью поеду в Гарвард. Я пройду курс лечения и не остановлюсь, пока ни одна другая семья не потеряет Поппи и Талу. Потерять заветную ветвь своего генеалогического древа.

«Я могу это сделать», — сказал я Мии. "Я знаю что могу." Я улыбнулся и сказал: «Потому что Поппи будет в моем сердце».

Глаза Мии сияли, и она держала меня на руках. «Я так горжусь тобой, моя девочка».

— Спасибо, — прошептал я.

По правде говоря, я тоже гордился собой. И я безмерно гордился Поппи, которая заставила меня это увидеть. За ее дневник, который толкал меня и держала на страницах, когда у меня не было ее рук, чтобы обнять меня в реальной жизни. И я гордился Талой за то, что она предоставила мне этот дар — поговорить с ней, помочь мне найти мою внутреннюю силу, когда я думал, что она потеряна. Для меня было честью, что я встретил ее.

Я покинул больницу с новой решимостью и целеустремленностью в сердце. Я бы взялся за все, что будет дальше, с благодарностью в сердце. Потому что у меня был свет, которым я мог поделиться с миром. Точно так же, как это сделала Поппи. У нас была одна кровь. То, что пробежало через нее, пробежало сквозь меня.

Я бы сделал это для нас обоих.

Продуманные жесты и музыка возрождается

Саванна

Манила, Филиппины

Несколько дней спустя

ЭТО БЫЛА НАША ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ НА ФИЛИППИНАХ . ЭТО БЫЛА САМАЯ эмоциональная и трудная страна за всю нашу поездку. Я все еще не оправился от разговора с Талой, но моя решимость сохранялась. Я знал, что не откажусь от того, чего хочу от своей жизни. Я собирался стать врачом. Я был непоколебим в этом стремлении.

Это не означало, что я не был эмоционально потрясен встречей с больными и умирающими детьми. Из разговора с Талой о ее последних днях и о том, что произошло потом.

Я имел в виду то, что сказал. Я буду искать ее среди звезд так же, как Поппи. И то, как я теперь искала Киллиана.

Сегодня вечером мы были в Маниле. Завтра мы летим в Японию. Вчера вечером Миа и Лео рассказали нам, где будет наша последняя страна. У меня перехватило дыхание, когда они это раскрыли. Потому что это было начало весны. А в Японии это означало одно: цветет сакура.

Поппи всегда хотела увидеть Японию и цветущую сакуру. Я не упустил из виду, что завершаю свое путешествие к исцелению среди цветов, которые она так любила.

"Вы готовы?" Я повернул голову к двери своего гостиничного номера. Там стоял Сил, в рубашке с длинными рукавами, расстегнутыми на нескольких верхних пуговицах, и элегантных черных брюках. Его волосы были уложены, без шапочки. Его щетина с щетиной была чисто выбрита, и с того места, где я сидел, я чувствовал запах морской соли и свежего снега. Я сглотнула от того, насколько он действительно красив.

— Кэл, — сказал я. "Ты выглядишь потрясающе." Я почувствовал, как мои щеки пылают. Я знала, что никогда не избавлюсь от этого легкого смущения.

Множество татуировок Сила гордо возвышались на его загорелой коже. Небольшая россыпь веснушек украшала его нос, отчего его серебряное кольцо в носу и кольцо на губе выделялись еще больше.

Его руки были скрещены на туловище, когда он прислонился к двери, но его серебристо-голубой взгляд был мягким, когда он остановился на мне. Я встала с туалетного столика и провела руками по бледно-голубому летнему платью, которое было на мне. Мои волосы были распущены мягкими волнами, а на ногах были босоножки на маленьком каблуке. В моих ушах были золотые серьги-пусеты, и я даже нанесла на лицо небольшой слой макияжа.

Я хотел поднять голову, чтобы спросить, как я выгляжу, но прежде чем я успел, руки Сила обвились вокруг меня, притягивая меня в свои крепкие объятия. Прижав рот к моему уху, он сказал: «Черт, Персик, ты выглядишь потрясающе». Мои щеки пылали, но на губах играла широкая улыбка.

Сил отпрянул назад и откинул мои волосы с лица. Он просмотрел каждую мою черту и прохрипел: «Я никогда не пойму, как, черт возьми, ты рискнул на мне. Но я никогда не перестану быть благодарным».

— Детка, — пробормотала я, когда он поцеловал меня в лоб, каждую из моих щек и, наконец, в мои губы. Похоже, он даже не возражал против блеска для губ, который я нанесла. Он поцеловал меня глубоко и тщательно, его нежный язык встретился с моим. Руки Сила зарылись в мои волосы и прижали меня к своей груди. Он ценил меня всеми возможными способами.