— Нет уж, батенька, это ваш крест, вам его и нести. Командир в фортеции может один лишь быть, вот и извольте-с!

Впрочем, от помощи советом, припасом и огнем Знаменский и не думал отлынивать. В целом пока всё было неплохо. Сводчатые потолки выдерживали попадания минометов, уже почти разобравших сруб сверху подвала. Погибших было сравнительно немного. Но они были. В основном, от снайперов, пристрелявших амбразуры. Правда, и егеря их изрядно пощипали. Две пары снайперов из Пришлых с отчаянной храбростью выбирались в разгромленный почти дотла сруб, долго подлавливали цель — только снайперов, пулемётчиков и командиров бунтовщиков — делали один выстрел и исчезали в подвале. Пока ни одного из них не достали ни пули, ни осколки. Гномы, понятное дело, занимались другим. Чинили оружие, крепили стены. Но и на посту стояли исправно. Торира ранило в руку, нехорошо так ранило, и, не будь тут целителя, уже упомянутого лекаря Далера, быть ему без руки. Сейчас же выздоровление шло семимильными шагами. Но, невзирая на ворожбу и заживление, ему был предписан покой. И он трубно храпел в лазарете, лишая этого самого покоя соседей и товарищей по несчастью. А вот бедняга Глоин погиб. Снайпер вбил свинцовую фасолину ему прямо в переносицу. И теперь он лежал в той части ледника, где в ожидании освобождения и достойного погребения, мёрзли на переложенных соломой и амулетами от зла и недоброго воскрешения брусках льда их погибшие, включая и тех, кого они привезли на ушатанной, а ныне окончательно раздолбленной «Копейке». Её пулемёт здорово усилил гарнизон, но патрон осталось — слёзы. Как усилил и сам пришлый, Воронов. Он как раз и был одним из той четверки снайперов.

Гимли он нравился всё больше. Неторопливый и спокойный, впрочем, как почти все снайперы, он своей неспешной расчётливостью старому гному был по душе. И ещё — методичностью. Сейчас пограничник сидел, привалившись к стене неподалеку от бака, и неторопливо ковырялся в банке гречки с тушёнкой ложкой, похрустывая сухарем. Гимли пристроился рядом, и конопатый даже сквозь пыль Сергей протянул ему ещё одну банку со стопкой сухарей поверх нее. Каша была теплой, банка — вскрытой. Гимли не стал чиниться, достал ложку, и так же неторопливо, как Воронов, занялся едой. Очередной раз победив в споре «что крепче, сухарь или зубы гнома?», он задал вопрос, который его давно томил:

— Вот ты скажи мне, Серёга, с чего тут всё так завертелось, во-первых, и как вы всё просрали, во-вторых? И самое главное — про сипаев ты же знаешь. Так видится, что всё сейчас против вас, даже часть ваших же, гуляйпольских Пришлых. Все вас считают занозой в заднице, всем вы мешаете. И всех много больше, чем вас, и денег у них больше, и колдунов. А сейчас и оружия вашего у всех навалом. Короче, всё общество Разумных против вас, и кажется, на этот раз вас снесут в труху. А ты сидишь и спокойно жрёшь кашу, и уверен, что ваше дело правое. Так, кажется, ты сказал? И ещё, кажется, не сомневаешься в победе, хотя и сидишь и жрёшь кашу не просто так, а в подвале, и враги хозяйничают в твоем городе, как у себя в амбаре, и лупят по нам из минометов. И ещё, как лазутчики ваши же донесли, связи нет, и никто не придёт помочь. Но ты говоришь: «Наше дело правое, враг будет разбит!» Как так-то?

— Ну давай по порядку, — спокойно, даже улыбаясь, сказал Воронов и облизал ложку.

— Давай! Я гном, я люблю по порядку.

— С чего всё завертелось? Стоит за этим кто-то умный, сильно умный. И готовили все загодя. Всех в кучу собрали, всё спланировали. Сначала эльфов натравили, а как война с ними вовсю разгорелась, в спину жахнули. Да не просто, а тоже по-умному. Сначала нас, погранцов, и гарнизон раздёргали — банда в одном месте, налёт в другом… Затащили загодя в город в тайники оружия, просочились под видом охраны баронцы всякие, банды, наёмники гуляйпольские (а это деньги, между прочим, и не маленькие). Нордлинги, харазцы, орки, даже сипаев взбунтовали, причём так, чтобы по времени всё чики-пики было. И даже навербовали колдунов с дружинами баронскими. Да ладно колдунов — Созерцающих, и тех припрягли, не знаю уж, что этим-то обещано было. Их по всей Великой вешают да в масле жарят, а тут поди ж ты, нарисовались, хрен сотрёшь. Внезапности добились, подавляющего преимущества, как с численностью, так и с огневой и колдовской мощью. Связь волшебством заткнули. Так вот всё и завертелось.

— Ну и куда ваша контрразведка смотрела? Ить взяли ж вас со спущенными штанами! Сторожевики профукали, кордегардию подорвали!

— Теперь твоё «во-вторых». Со штанами это ты сильно сказал. Только не совсем верно. Максимум — с мотнёй расстёгнутой, когда струю пускали. Сторожевики пролюбили военно-морским способом, это точно. Расслабились. Разгильдяи! И капитанам, да и командиру отряда речной стражи, если их не убили при захвате, лучше геройски погибнуть. Потому что за такое понятно что случается. Суд скорый, строгий и стенка расстрельная. Сторожевики, успей они отвалить от пирса, сильно бы жизнь нам украсили. И супостата погладили бы, и весточку до своих добросили. Но! Погранцы не проспали. Многие выкрутились, те же лазутчики говорят, что «Копейка» с поста, парная той, на которой мы прорвались сюда, утекла за подмогой. Они сразу сообразили, и одна ломанула в город на усиление, а вторая за подмогой. Дадут боги, пробьются. Нет — так то же самое и другие посты сделали. Сам же слышал, — и он кивнул головой на сменившего Гимли пограничника-наблюдателя. — Дальше поехали. Созерцающие должны были защиту с форта, да и с нас тоже, снять и стены пробить. Для чего артефакты привезли и жертвы приносили, паскудники. И где они? А — нету! Всех семерых в ноль сточили, мразоту лысую!

Это было правдой. Два раза за эти сутки «банковские егеря» выбирались наружу, и не зря. Из второй вылазки притащили сильно помятого, но почти целого баронского оруженосца, который и рассказал много занятного.

— Пленного, опять же, при тебе допрашивали. Сначала их верхушку покрошил кто-то из наших в «Водаре». И план затрещал ввиду безвременной кончины командования, как военного, так и магического. Вместо того, чтобы ворваться в форт и закончить дело, начался грабёж, и этим они не только провалили все дело, но ещё и половину нейтральных к ним местных против себя настроили. Пока ещё нашли оставшихся колдунов да барона, способного покомандовать этой стаей… И, едва собрали, как тут же снайпер очередного лысого убаюкал. А потом, вместо того, чтобы сидеть, поджав хвост, наши вылазку сделали против превосходящих сил, и накрошили ещё двух этих уродов вместе со всей охраной. А последний так зашхерился, что его никто найти не может. Правда, его охрану нашли. Они голову потеряли. Напрочь. И что, сильно им помогло, что все разумные против нас? Да и неохота мне быть с теми разумными, которые тугов привечают и с Созерцающими милуются. Для полноты картины только вампиров не хватает в компанию.

Теперь про наше дело правое. Это не я сказал. Мы ведь в школе учим историю и до Воссияния Звезды. Мы люди мирные, и не трогаем никого. Если нас не трогают. И терпеливые. Но вот смотри — те же эльфы. Это у них уже вид спорта такой, раз в пятьдесят лет собраться и идти к нам получать по морде. Так вот к чему я про историю. Если ты заметил, все Пришлые говорят на русском. Потому, что нас закинуло при Воссиянии в новый мир из одной страны, России. Но там, что интересно, была та же самая картина. Много стран, с разными языками, народами, намного богаче нас, России. Вместо колдовства, как ты знаешь, у нас были технология и наука. Так вот у этих стран всегда было превосходство — и в людях, и в деньгах, и в технологии. Но раз в пятьдесят-сто лет, забыв прошлое, эти страны собирались все вместе и пёрли к нам, в Россию. Чтобы очередной раз сначала почти задавить нас, а потом огрести по щам, недоумевая — что же они не учли в этот раз. И эти слова во время последнего до Воссияния нашествия на Россию, самого страшного из всех, сказал, обращаясь к народу, тогдашний руководитель страны. Так что я просто их вспомнил — к месту, как мне кажется. Потому что не сомневаюсь — мы победим.

Гимли мелко затрясся, издавая кашляющие звуки, плечи его ходили ходуном. Сергей было решил, что тот подавился крошкой, но всё было проще. Гном хохотал. Хохотал, пока не потекли слёзы из его голубых ярких глаз, прорезая кривые дорожки на пыльных и чумазых щеках.

— Ой, умру… Скажи, ты часом не знаешь, та ваша страна, Россия — она, случайно, не была самой большой среди всех соседних?

— По площади — да, по богатствам и населению — нет.

— И после каждой войны, поди, становилась ещё больше?