— Подожди… — Матвей Иванович снова тряхнул головой, пытаясь уложить мысли в логическую систему. Хоть какую-то. — То есть ты сейчас беспомощный?

— Нет! Ну не тупи ты, Матвей, ради бога! Артефакт не уничтожили. Он где-то спокойненько сидит. Связь между нами есть, благодаря кольцу, но гораздо слабее. И с каждым днем ниточка становится все тоньше. Я хочу знать, какая гнида это сотворила. Вполне понятно, кто-то из нашего гадюшника. И я даже допускаю, что Розенкранца и правда подставили. Таким образом хотели не только меня «нагнуть», но и стравить наши Дома. И заметь, план прямо скажем, неплохой. Если схлестнутся Кинжал и Огонь… Сам понимаешь, всем чертям тошно станет. А кроме того… Противостояние породит настоящую войну между Домами. Самые хитрые встанут на сторону сильнейшего. Самые умные притаятся и будут, пользуясь моментом, гадить исподтишка. Кто-то побежит доносить Императору. Хотя… Чего там доносить… Столица на уши встанет. Кровь прольется. Бывало, сам знаешь. И что в итоге? Все Дома попадут под блокировку. Импратор не рискнет половину оставить при Силе, а половину наказать. Это он своими руками все только хуже сделает.

— Да, Никон… Есть в твоих словах здравое зерно. Зачем Розенкранцу артефакт Кинжала? Он с ним все равно ничего не сможет сделать. Даже если тебя убьет. Если только… — Матвей секунду помолчал, оценивая мысль, а затем продолжил, — Если только нового главу назначит из числа своих родичей. Сам знаешь, важно, чтоб связь образовалась. Но один черт сложно как-то и муторно… Да и на Ваньку не похоже. Он, конечно, бывает удивительным мудаком… Но умным мудаком. Если бы Розенкранц хотел твой клан к рукам прибрать, он действовал бы гораздо тоньше. Аккуратнее, с большим результатом. И уж тем паче, не стал бы в лаборатории следить. А особый огонь, это даже не «следить», это личную роспись на месте преступления оставить…

Матвей Иванович машинально потянулся к бутылке виски, которая стояла прямо перед ним, но вовремя вспомнил, что уже пару месяцев, как от данного напитка отказался. Теперь только коньяк. Хорошо для сосудов заходит. А после вискаря он себя ходячим трупом чувствует.

— Погоди. Стоп. — Глава Дома Черной Луны так и завис с протянутой рукой. Потому что в этот момент до него еще одна мыслишка дошла. — Ты ведь, Никон, не просто обсудить случившееся приехал. Верно?

— Верно. — Усмехнулся гость. — Обсудить случившееся я и с Правой рукой могу. Левая сейчас вообще ничего обсуждать не может. Я ему в горячах челюсть свернул. Мне нужна твоя помощь, Матвей. Хочу, чтоб ты каждого Старейшину проверил. Сам знаешь, говорить можно, что угодно. Врать все горазды. Но во сне… Во сне, там совсем другое дело. Там можно настоящие мысли узнать.

— Нет, ты точно пьяный. Теперь уже наверняка. — Матвей Иванович опустил руку на столешницу и несколько раз стукнул пальцами по мореному дубу. — Ты себе это как представляешь? Меня же за подобный произвол с говном сожрут.

— За бастарда не сожрали. — Усмехнулся Никон Самуилович.

— Бастард — это мое право. Тут совсем другой вопрос. Тут никто слова против сказать не может. Вернее, может, конечно, но вертел я возмущения особо чувствительных на одном известном месте.

— Матвей… — Никон Самуилович резко подался вперед, — Если ты мне поможешь, я твоим должником до конца жизни буду. И я, и мой Дом. Сам понимаешь, что стоит на кону. Без артефакта клану трындец придет. Да, не сразу, но сто процентов придёт. Да и потом, кто решился на столь опасный поступок? Зачем? Ведь должна быть цель. Это тебе не просто драгоценности или бабки украли.

Матвей Иванович молча опустил голову, соображая, как же лучше поступить. С одной стороны, Кинжалы в должниках — это весомый аргумент. С другой стороны, вдруг и правда Розенкранц. Мало ли. Может, у Ваньки крыша поехала. Может, на него старая сука Глок повлияла. А это тогда… Вообще можно два клана подтянуть за подобный беспредел…

Но вот с третьей… Если Император узнает, что Дом Кинжала и Дом Черной Луны такие сомнительные договоренности в жизнь претворяют…Тем более, господин Блант ничем особо не рискует. Всю работу придется Матвею делать. Каждый раз, года он переходит грань между яавю и сном, на один шажок становится ближе к безумию.

Возможно, и скорее всего, Матвей Иванович всё же отказал бы Никону. Потому как была еще и четвертая сторона. А что если Старейшина Кинжалов вообще брешет? Что если артефакт его на месте, а вот эта дурацкая история — провокация. Влезет Матвей со своей помощью, а Никон потом в сторону отойдет, руками разведёт и скажет, мол, знать ничего не знаю. Видать, пришло время безумия очередного главы Дома Черной Луны. Все. Пора его в расход.

Однако в этот момент телефон Матвея, который лежал в кармане штанов, тихо пискнул, оповестив о прилетевшем сообщении.

Карамзин вытащил мобильник и завис, бестолково глядя на экран. Сообщение действительно было. От белобрысой стервы.

«Сделай, о чем он просит. Так надо для возвышения твоего клана».

— Похоже, я перепутал, когда призывал дух. У тебя стали проявляться явные наклонности инкуба. — Хмуро сообщил я Борису.

Он в ответ покосился на меня насмешливым взглядом и радостно оскалился, будто ему сделали какой-то неимоверно приятный комплимент.

Если, конечно, к Борькиному взгляду вообще можно применить производное от слова «смех». Там скорее — страх, ужас, помогите! С точки зрения простых людишек, естественно.

Мы находились в учебном корпусе, на первом этаже. Стояли рядом с кабинетом секретаря, из которого только что вышли после получаса разнообразных бюрократических мероприятий. Я и не знал, что Присяга, которая сама по себе, вроде, имеет вес, требует еще бумажного оформления, связанного с моим изменившимся статусом.

Все время, сколько я находился в кабинете, Борис заигрывал с молоденькой секретаршей. Поперся следом за мной, настырный баран.