Владимир. Дом Перловых.

Как и всегда в дворянской среде, хотя и приезд Евича был «рабочим» и разговор планировался таким же, да и по телефону Перловы общались с Юрием Васильевичем неоднократно, официальное знакомство было обставлено по всем правилам: этикет – вещь не только тонкая, но и неумолимая. Причём, церемониал знакомства проводил я.

– Уважаемый Юрий Васильевич! Разрешите представить Вам моих опекунов – дворянскую семью Перловых: Геннадия Алексеевича и Оксану Евгеньевну.

Перловы склоняются в поклоне: – Рады, приветствовать Вас в нашем доме, барон.

То, что Евич – барон и Герой России, Перловы меня просветили. Я знал, что он полковник, но в форме его никогда не видел – Юрий Васильевич предпочитал цивильную одежду и белый халат и объяснял это необходимостью в любой момент быть готовым к проведению операций – а форма, хоть и не сильно, но сковывает движения хирурга. Вот я, когда стану военным, наверное, и спать буду в мундире.

Разговор проходил в гостиной и вначале Евич извинился, что так долго затянул с личным знакомством. Обмен светскими новостями и любезностями проходил за чаем и был очень коротким: Перловы понимали, что цель визита – деловая.

Юрий Васильевич сообщил, что дом по соседству приобрёл князь Анохин и сейчас там заканчивается ремонт. Как только всё будет готово, туда приедет старший сын, Максим Максимович, что позволит заняться его лечением. Но отец, хабаровский губернатор Максим Фёдорович Анохин, просит сохранить всё в тайне, поэтому его сын будет во Владимире инкогнито. Для скрытого перехода он предлагает сделать калитку между участками.

Геннадий Алексеевич согласно кивнул: – Мне отец звонил по этому поводу, к нему от имени Анохина обращался князь Окинов.

– При первых сеансах я буду присутствовать вместе с Андреем, – продолжил Евич, – а дальше видно будет. Максима Максимовича характеризуют положительно, да и при посещении госпиталя он вёл себя ровно; думаю, у Андрея проблем в общении с ним не возникнет. Да, ещё: помимо князя, крест целовал и обязался сохранить тайну воспитатель юного князя, который тоже переедет во Владимир на время лечения.

Отдельно Евич поговорил и со мной – насколько я представляю, что нужно делать для лечения. Я честно ответил, что не очень – болезнь новая, вылечить попробую. Наверное, так же как Мушен – вначале закрыв рост опухоли световыми коконами, а потом постепенно очищать организм и уменьшать больную зону.

– Будем надеяться, что у тебя получится, – резюмировал Евич. – А если нет – то придётся лечить традиционным методом: операция и химиотерапия.

Китай. Провинция Хубэй. Ухань. Региональный офис клана Шугуан.

Ещё раз просмотрев видео, в конце которого был наложен звук – доклады солдат клана о ходе захвата здания, Цзин Шугуан повернулся к собеседникам, разместившимся за длинным столом в его кабинете.

– Разбор завалов продолжается, – обратился Цзин к собеседникам. – Но точно можно сказать, что руководства клана Фэн там не было. Никого. И их людей в здании было всего человек тридцать – пятьдесят; пока не до конца понятно. Это была пустышка, которую клан Фэн подсунул наивному Ляну. А вот как получилось, что обман не вскрылся на стадии подготовки – дядя сейчас разбирается. К сожалению, наш горячо любимый родственник Лян Шугуан погиб в автомобильной катастрофе и его уже не спросишь. Мы потеряли два десятка офицеров – практически все они имели фамилию «Шугуан»; это очень большая потеря для рода. И более трёхсот солдат, очень хороших солдат, годы обучения и тренировок которых обошлись нашему клану в круглую сумму. И мы должны найти клан Фэн и предъявить им счёт, который вырос на триста жизней офицеров и солдат.

– Я хочу услышать ваши мнения, – продолжил Цзин, – как мы можем интенсифицировать поиски. И что для этого нужно.

Китай. Провинция Хубэй. Ухань. Секретная тюрьма клана Шугуан.

Всего час на прогулку – именно это угнетало Ли Фэна больше всего. За годы своей жизни он привык, что над ним всегда небосвод и за месяцы заключения именно отсутствие неба угнетало его сильнее, чем маленькое пространство камеры или скудная еда.

Вот и сегодня, взглянув на часы, охранник мотнул головой, показывая ему направление на вход в камеры. Ли никогда не выказывал непослушания, так как знал, что этим он ничего не добьётся, поэтому дисциплинированно пошёл к двери.

Сколько недель и месяцев прошло с того дня, когда его повели из подземного каземата, где его допрашивал сам Цзин Шугуан, вверх по крутой лестнице? Много. И тогда Ли Фэн был уверен, что его жизненный путь завершается. Но его не расстреляли, а поселили в небольшой камере, которая от предыдущей каморки отличалась тем, что у неё было небольшое оконце в верхней части. Когда Ли втолкнули в эту комнату, он обрадовался: значит, род Фэн всё еще жив, и наверное, и его родители и другие родственники тоже. Если бы шугуанцы настигли его клан и расправились с ним, то и Ли им был бы не нужен. А так его держат про запас.

Но каждый день с того момента, как он понял, что сбежать он не сможет, Ли думал над тем, как послать весть своим родным о том, что он жив. И решил, что, как и всегда, ему помогут его верные друзья – растения.

Сегодня как раз дежурил Бан – охранник, который с ним хотя бы разговаривал. Именно его Ли хотел уговорить на сделку.

– Бан, осенью, когда меня задержали, при мне были редкие семена, которые я собрал в горах. Сейчас весна, их нужно посадить в землю, иначе они погибнут.

Бан заржал: – Ты хочешь устроить огород во дворе тюрьмы?