Оран прекрасно знал, что сделал. Это было написано на лице, где затаилась едва заметная усмешка.

Колени внезапно стали такими же слабыми, как у новорожденного олененка. Я немедленно опустилась на стул, чтобы никто не заметил моей дрожи. Эти мужчины не были единственными, кто умел сохранять безупречную маску.

Я едва кивнула Орану в мнимом пренебрежении и повернулась к своему спутнику — единственному мужчине в этой комнате, который заслуживал моего полного внимания.

Кто-то должен был передать это сообщение моему сердцу. Оно снова металось в панике, уверенное, что мне нужно бежать. Может, и правда стоило. Судя по напряжению вокруг, я оказалась в центре серьезного поединка за территорию.

Лоуренс сидел справа. Оран — слишком близко слева. А я была лакомым кусочком мяса между ними.

— Господа, делайте ставки, — объявил дилер, тасуя карты.

Оран плавно двинул вперед три розовые фишки. Каждая из них представляла десять тысяч долларов. Лоуренс жестом подозвал к столу управляющего игорным залом, чтобы списать сумму с клубного счета, и бросил ставку на стол так небрежно, будто это не стоимость среднего седана.

В воздухе сгущалась удушающая пелена тестостерона. Такого я точно не ожидала в этот вечер. Но теперь уже не было пути назад.

Появление Орана в клубе спутало все мои карты, оставив единственный вариант — сделать глубокий вдох и наблюдать за спектаклем.

ГЛАВА 2

Спокойствие Лины впечатляло. Хотя, пожалуй, я должен был ожидать этого. Никто, кроме снежной королевы, не может быть настолько фригидной, чтобы встречаться с таким мужчиной, как Веллингтон.

Лина была безупречно невозмутима. Живая, дышащая кукла Барби, чья единственная цель — быть игрушкой и объектом восхищения. В каком-то смысле это было печально. Как открыть тщательно упакованный рождественский подарок и обнаружить, что внутри ничего нет. А ее упаковка была ничем иным, как совершенством. Она напоминала мне пинап-модель 1950-х — Мэрилин Монро с самыми яркими голубыми глазами, которые когда-либо видел. И этот голос. Господи, этот голос. Природная хрипотца заставляла каждое слово звучать так, словно его шептали обнаженные в темноте.

Всего этого было достаточно, чтобы заставить мужчину забыть свое собственное имя.

Однако я по опыту знал, как обманчива бывает внешность. Женщина, на которой женился, казалась мне довольно привлекательной — не такой манящей, как Лина, но достаточно соблазнительной, чтобы усыпить бдительность. Моя жена преподала мне ценный урок о том, как легко обмануться красивой оберткой. Кейтлин выглядела и вела себя как идеальная жена целый чертов год, прежде чем я узнал, что она сумасшедшая предательница.

Наш брак был заключен по расчету, поэтому нельзя сказать, что мы начинали с прочного фундамента верности, но я все равно был ошеломлен. Моя семья раскрыла ее секреты, и теперь она за решеткой за убийство. Это была череда сумасшедших событий, но она напомнила мне, как важно всегда быть начеку. Здоровый скептицизм помогает мужчине оставаться в живых. Это урок, который я не скоро забуду.

У Лины был свой план. Я бы поставил на это свою жизнь.

Ее мотив, вероятно, был столь же прост, как поиск кого-то, кто будет финансировать ее роскошный образ жизни, но это все равно был план. И я был рад. Такой несерьезной женщиной было бы легко манипулировать, если бы доказал ей, что я такой же сильный, как и ее нынешний завоеватель, с дополнительным бонусом в виде возможности возбудиться с маленькой голубой таблеткой3. Я не мог понять, как такая молодая и привлекательная женщина, как она, могла прийти к выводу, что Лоуренс, черт возьми, Веллингтон — ее лучший вариант. Этот мужчина был стар. Вся ситуация отдавала проблемами с отцом.

Однако ее преданность ему была удивительно твердой. Я не пропустил, как она слегка наклонилась в его сторону — от меня — когда села за игровой стол. Я мог бы усомниться в своей способности добиться успеха по ее завоеванию, если бы не крошечная пульсирующая точка у основания ее шеи.

Лина играла свою роль хорошо, но человеку трудно бороться с физиологией. И теперь, когда знал, как мое внимание влияет на нее, я развяжу войну соблазнения, пока она не окажется на коленях, умоляя о моем прикосновении, и не забудет о существовании Лоуренса Веллингтона.

ГЛАВА 3

Слово «напряжение» даже близко не могло описать атмосферу. Целый час Лоуренс и Оран следили друг за другом по обе стороны карточного стола. Ни один из них не вставал со стула, но оба находились в состоянии охоты.

Наблюдать за ними было завораживающе. Особенно за Ораном. Хотя я старалась не обращать на него внимания, его мотивы вызывали у меня невероятное любопытство. Неужели он действительно откажется от членства, если проиграет? Было ли это способом заслужить свое место в клубе, или у него действительно были дела, которые он хотел обсудить с Лоуренсом? И если так, почему он хотел работать с человеком, который явно невысоко его ценил?

Это озадачивало. Еще большее недоумение вызывало бесстрастное отношение Орана к происходящему. Как будто это ему, а не Лоуренсу, было нечего терять. И именно так Оран играл — смело и без страха перед последствиями. Он делал такие рискованные ставки, что Лоуренс постепенно забирал себе большую часть его фишек.

Вскоре Лоуренс загнал его в угол. Чувствуя, что момент настал, Лоуренс поднял ставку, поставив все, что у него было. Орану предстояло решить: сдаться и сохранить шанс сыграть еще одну партию или последовать его примеру и поставить все, что у него осталось.