Другие члены клуба оставили свои игры, чтобы собраться вокруг нашего стола. Шепот напоминал ток электричества, пронизывающий теперь уже душную комнату. Каждый мой вдох становился все более поверхностным, а внутри затягивался тугой узел из ожидания.

И снова я не смогла удержаться от взгляда на загадочного мужчину слева от меня, который решал свою судьбу. Мне казалось, что он немного сумасшедший. Выглядел совершенно невозмутимым, словно не замечая, что его медленно лишают фишек и, возможно, членства в клубе. Ему было все равно? Он не понимал, как трудно попасть в этот клуб?

На мужчине не было ни одного взлохмаченного волоса, ни крошечной капли пота на лбу. Если бы не знала, сказала бы, что он играет на четвертаки, а не на бесценное место среди самых влиятельных жителей города. Он был либо невероятно впечатляющим, либо ужасающе неуравновешенным. Возможно, и то, и другое.

— Полагаю, я всегда могу найти новый клуб, — лениво протянул Оран, затем сдвинул свои оставшиеся фишки в центр стола.

Лоуренс резко вдохнул, как и многие другие, что вызвало хор приглушенных шепотов.

— Джентльмены, — дилер дал знак двум игрокам показать свои карты.

На лице Лоуренса расплылась ухмылка, как у Чеширского кота. Он выложил две дамы и три семерки — фулл-хаус. Снова комната вокруг нас наполнилась гулом разговоров.

— Olympus был не тем местом для тебя. Тебе будет комфортнее где-нибудь еще.

Оран скривился и кивнул.

— Возможно, ты прав. — Он положил свои пять карт стопкой и медленно раздвинул их, открывая идеальный стрит-флеш. Пять карт по порядку, одной масти. — Но я все же останусь.

Он выиграл. Этот мерзавец сделал это.

Комната взорвалась криками шока и смеха.

Лоуренс вскочил на ноги, его лицо пылало красным.

— Я не потерплю мошенничества, — рявкнул он мужчине, сидящему рядом со мной.

Чувствуя себя ограждением, отделяющим голодного льва от его добычи, я медленно отодвинула свой стул.

Оран, по-прежнему расслабленный, оттолкнулся от стола и небрежно скрестил ноги. То, что он оставался сидеть, каким-то образом передавало уверенную власть, несмотря на его более низкое положение, и он это знал. Он умел ориентироваться в конфликтах. Мне было интересно, как часто он оказывался в подобных ситуациях.

— Как ты сказал в начале, ты не проиграл по-настоящему. Все, что я хочу, — это чтобы ты выслушал меня, но если это действительно так отвратительно… — он хитро посмотрел на меня. — Ты всегда можешь отдать мне Лину, — баритон стал густым, как соблазнительный кашемир, скользящий по моей коже.

Когда его слова дошли до меня, мой позвоночник выпрямился, как струна. Он застал меня врасплох, настолько, что я онемела от его наглости и своего стыдливо слабой первоначальной реакции.

— Ты переходишь границы, — прошипел Лоуренс сквозь стиснутые зубы.

Оран поднял руки в успокаивающем жесте.

— Мои извинения. Просто предложил альтернативу. Ты выглядишь как человек, который любит варианты.

Губы Лоуренса, и без того тонкие, сжались так плотно, что почти исчезли.

— Встретимся завтра, в 9 утра. 71-я улица в Верхнем Ист-Сайде, 106. Я дам тебе десять минут, и ни секундой больше. — Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться со стула. — Пойдем, Лина.

Украдкой бросила последний взгляд на Орана. Самодовольный ублюдок ухмылялся, его взгляд столкнулся с моим, словно он знал, что я обернусь.

Как раздражающе высокомерно. А от игривого, веселого блеска в серых глазах хотелось кричать от досады, потому что это делало его чертовски красивым.

Что, черт возьми, со мной не так, если я могу испытывать влечение к мужчине, который только что попытался забрать меня как приз за победу в карточной игре? Что с ним не так, если он считает, что нормально — даже предлагать?

Слово «наглость» было слишком мягким.

Он не более чем самовлюбленный, претенциозный эгоист с высокомерием карьерного политика.

Когда последовала за Лоуренсом к лифту, мне пришлось бороться с желанием топать ногами. Напряженный и отстраненный, он был так же взволнован произошедшим.

— Комитет по членству, должно быть, совсем потерял рассудок, — проворчал он, когда мы спускались на лифте. — Но признаю, что этот мужчина меня слегка заинтриговал.

Я не была удивлена. Оран, вероятно, напомнил ему себя двадцать лет назад.

— Кто он? — Я умирала от желания спросить об этом раньше, но не было возможности.