— И что, корпорации идут и них на поводу? — не поверил Юби.

— Профсоюзы поддерживают правительственные фракции на выборах, а правительство поддерживает профсоюзы, — поделился Руди нехитрым жизненным наблюдением.

— Как у тебя дела на личном фронте?

— С одной подругой недавно расстался, толком ничего не добившись, сейчас с другой мучу. Должен тебе сказать, что запросы нынче у барышень такие, что я бы и в лучшие времена не всё смог осилить. Сам прикинь, сначала она меня на ресторан раскрутила, да не просто какой-нибудь, а с экзотическими натуральными продуктами и винами, а теперь поход в ночной клуб требует. А как я её туда поведу, если я почти все свои карманные деньги на ресторан потратил?

— Да ладно, — не поверил Юби, — Не помню, чтобы ты на бедность жаловался.

— Я и сейчас не жалуюсь. Но жить мы теперь стали намного скромнее. Отец недавно суды проиграл и нас лишили значительной части доходов, — вздохнул друг.

— Слушай, а ведь это идея! — состроил Юби радостную мину, будто бы его только что осенила гениальная мысль, — Давай я тебе сейчас скину материалы по этому ролику, и ты его переделаешь. Составишь из фрагментов свой вариант. Такой, чтобы получилось очень смешно.

— Тю-ю-ю, ничего не выйдет, — замотал Руди головой, фыркнув на манер обитателей морских глубин, — Я от создания ваших фильмов так же далёк, как ты от игры в аэрогольф.

Что правда, то правда. В этой игре мячи у Юби никогда не летели туда, куда он хотел.

— Тебе нужно всего лишь правильно составить видеоряд. Всё остальное я на студийном искине обработаю, — заторопился Юби, чувствуя, что затея может не выгореть, — Зато я тебе могу твёрдо пообещать, что работа будет оплачена. Не скажу, насколько щедро, но на поход с девушкой в клуб тебе точно хватит. Правда, есть одно условие — во время просмотра ролика мой отец должен хотя бы раз улыбнуться.

— Всего-то? Высылай свои материалы. И твой отец будет ржать, как конь, — воодушевился Руди и даже заёрзал от нетерпения перед экраном.

Ларри Ронси.

Когда я впервые открыл глаза в чужом мире и в чужом теле, у меня внутри всё словно замёрзло.

Пропали эмоции и воспоминания. Куда-то подевались привычки и привязанности. Сожаление о прошлой жизни тоже скукожилось под наплывом нового опыта и огромного объёма информации, требующейся мне для элементарного выживания. К своему глубокому удивлению я не испытывал ностальгии и меняло не тянуло возвратиться обратно. Отчего-то я безоговорочно поверил подслушанной информации о снятой копии сознания, и успокоился. Я — Сергей Вяткин, больше известный всем, как клоун Фламик, так и остался жить в своём мире. А здесь присутствует лишь копия его сознания. Несложно сообразить, что возвращаться мне некуда и не за чем. Мои главные проблемы теперь — это проблемы Ларри Ронси, мага и студента Академии Белговорт.

Кстати, о проблемах. Одна из них, с четверокурсниками из свиты лэра, разрешилась сама собой.

Мир не без «добрых людей». В том смысле, что надо быть конченым идеалистом, считая, что в заведениях, подобных нашей Академии, нет стукачей. Как мне рассказал вездесущий и всеведущий Ферд, планы четверокурсников насчёт скромного меня не долго были скрыты под покровом тайны. Уже на следующий день эти студенты имели неприятный разговор и бледный вид. Пара кураторов, один из которых курировал нашу группу, а другой группу старшекурсников, не особо стеснялись в выражениях и не сдерживали полёт фантазии. Преподы жёстко дали понять, насколько духу Белговорта не соответствует мухлёж с поединками, и под конец разговора очень убедительно посоветовали четверокурсникам держаться от меня подальше, во избежание неприятностей. Не могу сказать, что эта новость позволила мне почувствовать себя в полной безопасности, но градус моей паранойи она изрядно понизила.

— Ферд, что в выходной собрался делать? — спросил я у своего соседа по комнате.

— С утра по магазинам думаю пробежаться. Благодаря тебе у меня денежки появились, — довольно улыбнулся приятель, многозначительно похлопав себя по карману, — Можно будет приличную одежду себе присмотреть, а то, если будешь ходить по городу в студенческой тужурке, все сразу поймут, что ты — бедный студент.

— Это же не будет считаться нарушением формы? — задал я один из вопросов, к которым приятель уже начал привыкать.

Теперь он ограничивается всего лишь закатыванием глаз, но уже обходится без едких комментариев. Впрочем, я ему мщу по-своему. Вчера, например, довольно точно изобразил его реакцию на мои вопросы, когда он попросил меня помочь с решением задачи по геометрии. Схожесть он влёт уловил, и немые сцены теперь демонстрирует мне в сокращённом варианте.

— Тебе для чего знак Академии выдали? При выходе в город цепляй его на грудь, и никто слова не скажет.

— Отлично, — потёр я руки, — Значит с утра идём за одеждой, а потом до центра города прогуляемся.

— А что нам в центре делать? — тут же задал вопрос мой не в меру любопытный приятель.

— Я завтра, после обеда, Эмгану на прогулку пригласил, — нехотя выдал я великую тайну, о которой он всё равно скоро узнает, — Поэтому мне нужно осмотреться.

— Так ты с ней, того…

— Я тебе дам, «того». Мы с ней друзья. Понял?

— Понял, чего тут непонятного, — пробурчал Ферд, но немного подумав, чуть слышно добавил, — Но всё же странно это…